В новосибирском театре "Красный факел" Катерина Измайлова страдает от тоски в многоэтажной панельке, а за убийствами наблюдает весь двор и мы, зрители…

Петр Шерешевский перенес действие знаменитого очерка про Леди Макбет в  день сегодняшний, поселил свою героиню в обычную панельную многоэтажку и наполнил спектакль атрибутами  сегодняшнего дня. Вместо лавки – круглосуточный магазин во дворе, вместо незримых судий – три старушки на лавочке, вместо урядника – поющий современные шлягеры полицейский…

— Мне было интересно рассказать историю про банальность зла, которое сегодня стало обыденностью, – говорит режиссер. – Поэтому мне было важно погрузить героев Лескова в эту среду. Театр всегда был и остаётся для меня про сегодня — через него я пытаюсь говорить о сегодняшнем мироощущении человека, о времени «сейчас».

А в «сейчас» история  Катерины Измайловой выглядит так буднично и  тривиально, что становится еще страшнее. В свое время очерк Лескова печатать отказывались – слишком ужасен казался издателям образ купчихи-убийцы. В «сегодня» история о том, как молодая жена старого мужа отравила, вряд ли  кого удивит или ужаснет. Зло стало обыденным: старушки на лавочке осуждают убийства во дворе, как привычный сериал, Катерина Измайлова со своим Серегой ужинают над телом умирающего Зиновия Борисовича, многолюдный двор живет своей обычной жизнью, не обращая внимания на разворачивающуюся трагедию. Метод Шерешевского – когда  на больших экранах транслируется игра актеров – каждое движение, каждый взгляд. С одной стороны, актерам сложнее – одновременно приходится  играть и общий, и крупный план, с другой – зритель максимально вовлечен в действие.

Звучат со сцены такие знакомые песни, бабушки на скамейке обсуждают сегодняшние новости. Так знакомо пьет на детской площадке пиво  молодняк…

Петр Шерешевский не отступает от сюжета очерка Лескова. Лишь смещает акценты. Его Катерина Измайлова  (Юлия Новикова) живет не в купеческом  богатом доме, а в обычной трехкомнатной квартире в «хрущевке». Но зато в большом городе! И владеет семья не несколькими лавками, а маленьким  круглосуточным магазинчиком на первом этаже, но зато этот магазинчик – дворообразующее предприятие, центр жизни. И потерять его для Катерины означает лишиться всего нажитого, вернуться домой в крохотный городок, где нет никакой жизни. Ни большой квартиры, по которой можно бродить сутки в халате, ни магазинчика, где всегда можно взять пиво. Ни подружек во дворе… Ни ночных клубов… Правда, в ночные клубы ей и сейчас ходу нет. Ночные клубы, пивко и треп на детской площадке – та свобода, которой лишилась Катерина, удачно выйдя замуж. И тоскует ее душа…

Тоскует, пока на горизонте не появляется Сергей (Денис Ганин). Местный  мачо, разведенный и бесквартирный, зато с гитарой и жаркими объятиями…

Мы привыкли думать, что душу Катерины захлестнула любовь, и ради нее пошла она  на преступления… В спектакле Шерешевского нет никакой любви. Есть скука и страх оказаться без привычного комфорта. И полное отсутствие нравственного начала.  

— Мне хотелось бы, чтобы зрители увидели, что Катерина Измайлова  – абсолютное зло и узнали в ней себя, — говорит Петр Шерешевский. — Это спектакль про обыденность зла. Деньги важны, но когда они становятся во главу угла, это уничтожает человеческую природу. Важно, чтобы зритель ощутил, что это происходит не где-то далеко, а здесь, рядом, с его соседями, а может быть, с ним самим. И вот эту опасность перешагнуть за грань надо ощутить каждому из нас. Задуматься, проникнуться…

Легко и просто, из страха потерять комфорт, Катерина Измайлова убивает свекра. Всего-то таблетки подмешать… Легко и без рефлексий убивает мужа. В перерыве между песнями, ужином и любовными ласками, походя… И окружающий мир, да и зритель, не чувствует трагедии. Все же просто –  инфаркт, скорая, морг, бутылочка пива.

И на фоне этой обыденности страшной трагедией вдруг – убийство ребенка.  Жуткая сцена, когда эти двое душат племянника Катерины, обрушивает мир так, что дальше  он существовать уже не может…

И уже не героиня – актриса с большого экрана  говорит о возмездии, читает текст Лескова… Чтобы у зрителя была возможность чуть отдышаться, чтобы сердце перестало так колотиться… Или потому, что больше уже сказать нечего…