«Красный факел» осветил Петербург
Летнее затишье наступившего межсезонья в Петербурге мощно разбавили проходившие с 5 по 10 августа гастроли новосибирского театра «Красный факел». Показы проходили на основной сцене БДТ им. Товстоногова, и все желающие могли оценить привезенные репертуарные хиты: «Ромео и Джульетта», «Мертвые души», «Бесы». Постановки были способны удовлетворить самого придирчивого зрителя, а мнения об увиденном зачастую кардинально расходились.
«Ромео и Джульетта» в режиссерской интерпретации Марка Букина – эмоционально заряженная история на грани всевозможных ощущений и чувств. Именно так и никак иначе свойственно воспринимать мир подросткам. Они словно оголенные нервы, лишенные кожи создания, с сердцами нараспашку. Это качество молодых людей четко зафиксировал в своей постановке режиссер, отталкиваясь от него в смысловом отношении.
Верона здесь представляет из себя малоуютное неприветливое гетто, где грязные стены испещрены примитивными граффити, где с неба льет равнодушный дождь, а люминесцентные лампы нервно подмигивают происходящему (художник – Евгений Терехов). Общаются преимущественно на языке грубой силы, при каждом удобном случае хватаются за оружие. Давний непримиримый конфликт двух кланов выглядит в таких обстоятельствах чем-то совершенно естественным, нормальным, обыденным.
И вдруг в этой неласковой циничной атмосфере, вопреки всем установкам и запретам, случается настоящая любовь, подлинное чудо. Вдруг откуда ни возьмись расцветает дивный цветок взаимной честной нежности. Два юных сопротивленца холодному отрешенному миру внезапно встретились глазами в толпе на балу и тут же впились друг в друга долгим-долгим поцелуем, словно бы наполняясь от него особой силой. Это старт иной жизни, новое летоисчисление, открытие чего-то неизведанного. Все дальнейшее будет развиваться по заветам Шекспира, все неизбежно придет к известному трагическому концу. Ромео и Джульетта не справятся, рухнут под тяжестью непреодолимых препятствий, не избегут рокового стечения обстоятельств. Но они хотя бы попытаются противостоять неизбежному цинизму, откровенной фальши, губительному равнодушию. И останутся в памяти навсегда.
В спектакле нет полублеклого фона второстепенных персонажей, чем часто грешат множественные сценические версии великой шекспировской трагедии. У Марка Букина герои проявляют себя интересно и продуманно. Во всех смыслах здесь котик Меркуцио, в хроническом кризисе веры несчастный брат Лоренцо, в яркой показной стервозности госпожа Капулетти. Фактурен и полновесен во всех своих проявлениях мрачный красавец Парис, втайне страдает за воспитанницу чувствительная кормилица.
Текст на протяжении всей постановки привольно катится от свободного современного пересказа к первоисточнику и обратно (за либретто и стихи ответственна Наталия Макуни). Важнейшая составляющая спектакля – музыкальная – раскрывает через множественные вокальные номера дополнительные смыслы, обнажает скрытые чувства, задает известного рода внутренний нерв (композитор – Евгения Терехина). Именно песни дают здесь привычному сюжету какое-то особое новое дыхание, воздух свободы, подлинной молодости. Которую так важно сберечь и не сгубить ненароком, как это вышло однажды в Вероне.
Актерские работы в данном спектакле стоят отдельного разговора. Интересно смотреть на игру Никиты Воробьева (Меркуцио), в паре с ним любопытен Виктор Жлудов (Бенволио). Привлекает особое внимание играющий Париса Александр Поляков, не жалеет себя в роли брата Лоренцо Егор Овечкин. Хороша и органична в роли кормилицы Владислава Франк. Но, само собой, весь фокус здесь сосредоточен на исполнителях заглавных ролей. Трогателен и наивен Вадим Гусельников (Ромео), полна незримой внутренней силы Анастасия Плешкань (Джульетта).
Марк Букин рассказал историю о том, как легко убить что-то чистое, светлое, нежное, как хрупка жизнь, как губительно бессердечие, как насилие порождает одно лишь насилие. И этот гуманистический посыл сегодня, пожалуй, можно считать едва ли не самым актуальным.
Вторым гастрольным спектаклем стали «Мертвые души» Андрея Прикотенко, представляющие свежий небанальный взгляд на хорошо всем знакомый текст Гоголя. Великая поэма освещена здесь огнями разномастных ламп и заставлена разнородной мебелью, населяющие ее персонажи кутаются во всевозможные шубы (мужчин это тоже касается). Стук-перестук, звон-перезвон, одинокая трель да густой бас – вот вам и готова музыкальная основа. Кучер Селифан, правда, внезапно строит из себя этакого западника: то Меркьюри на балалайке своей выдаст, то Майкла Джексона. Вот в этой обстановке и проходят долгие мытарства Павла Ивановича Чичикова, разворачиваются его дорожные приключения. Поиск мертвых душ оказывается делом не из легких во всех отношениях.
Помещики в этой истории все как один – несчастные поникшие люди. Для чего живут, зачем – непонятно, причем даже им самим. Кто-то бессмысленно мечтает (это к Маниловым), кто-то пьет и играет (здравствуйте, уважаемый Ноздрев), кто-то пытается из последних сил вести хозяйство (будьте здоровы, госпожа Коробочка), кто-то хамит и скандальничает (за это в ответе Собакевич), кто-то проводит дни в абсолютной праздности (добро пожаловать, Плюшкин). Оттого Павел Иванович всем этим господам хорошим как свет в оконце. Но и сам Чичиков тот еще несчастливец и страдалец: жизнь под откос, перспектив ноль, хочешь жить – умей вертеться и так далее. Вся эта гигантская сложносочиненная афера затеяна им вовсе не со зла, а только лишь от тоскливой безысходности одной. Ему бы было, пожалуй, в бадминтон играть куда приятнее, а то и самому стать легким податливым воланчиком. Вот оно, истинное счастье, вот она, подлинная свобода. Но не сегодня и не сейчас, увы.
Важную художественную роль играет в этой постановке сценография. Художник Ольга Шаишмелашвили создает максимально свободное для смыслов спектакля пространство. Молчаливые предметы мебели словно бы оживают в том или ином эпизоде, множественные ряды висящих над головами ламп выглядят равнодушными соглядатаями всего происходящего. Сценография не выглядит бедной или непродуманной – за этим внешним неброским беспорядком таится самостоятельный второй план.
В «Мертвых душах» однозначной сильной стороной являются совершенно изумительные актерские работы. Безупречен в образе Чичикова Андрей Яковлев, в паре с ним прекрасен Денис Ганин – кучер Селифан. Харизматичен Александр Поляков, играющий Манилова, вызывает абсолютный зрительский восторг Константин Телегин в роли Ноздрева. Необычный образ Плюшкина талантливо создает Владимир Лемешонок.
В спектакле ведется поиск ответов на самые мучительные и неудобные русские народные вопросы: отчего так живем, что бы нам в себе изменить, куда держим путь, в каком направлении движется та самая птица-тройка. Но с ответами, как водится, непросто. Режиссер предлагает зрителю многое додумать самому, максимально погрузиться в увиденное, целиком ему отдавшись. И эта мощная внутренняя работа – едва ли не главное здесь.
Финальным гастрольным аккордом стали «Бесы» все того же Андрея Прикотенко. Режиссер обратил свой взгляд на одно из ключевых произведений русской литературы, поднимающий важные, неоднозначные и основополагающие вопросы. Великий роман Достоевского подвергается подробному препарированию с целью хотя бы приблизиться к заветному – ответить на эти самые вопросы.
Здесь внезапно нет ощущения тотальной катастрофы, всеобщего падения, страшного неотменимого конца. С подачи режиссера в спектакле довольно много отборного черного юмора, густого жуткого смеха, язвительных ядовитых пикировок, циничных беглых замечаний. Но подобный крен не делает спектакль пустым или легковесным, лишь увеличивает градус эмоционального накала. Пожалуй, данная история у режиссера Прикотенко рассказывается исключительно про личных внутренних бесов, страшную темную оборотную сторону, дьявольское альтер-эго. У некоторых это самое второе «Я» становится главным и ведущим, жажда власти и страсти сметает все на своем пути. И ни к чему хорошему это не приводит. Еще здесь во многом про губительную слепоту родительской любви и про острый поколенческий разрыв, который иногда выходит далеко за рамки условной «проблемы отцов и детей».
Безмолвно-белый фон этих «Бесов» постепенно заполняется хлопьями то ли апокалиптического черного снега, то ли пеплом всеобщего безжалостного пожарища. Так или иначе замараются все присутствующие. Пустоты дверей не дают ответы на насущные вопросы, все проблемы лишь слегка подсвечиваются тусклым светом керосиновых ламп. Комфортно здесь не будет, честно говоря, никому. Художник Ольга Шаишмелашвили создает максимально неуютный мир, пропитанный откровенным равнодушием и холодной отстраненностью.
Замечательно представлены в спектакле образы героев. Мрачный распутник Ставрогин (Александр Поляков) – жертва собственных множественных пороков, образцовый циник Верховенский (Никита Воробьев) пунктирно напоминает Алекса из культового «Заводного апельсина», Кириллов (Александр Жуликов) натурально сумасшествует и истово проповедует, Шатов (Виктор Жлудов) заведомо проигрывает, брата и сестру Лебядкиных (Денис Казанцев и Елена Дриневская) невероятно жаль вместе и по отдельности.
В итоге у Андрея Прикотенко получился спектакль, который аккуратно заходит на территорию острых споров о вере и безверии, власти и анархии, силе и слабости, чистоте и разврате, но дальше первых робких шагов все-таки не двигается. С другой стороны, показать зрителю локальный внутренний ад – задача не менее важная, чем изобразить масштабное духовное падение.
Гастроли «Красного факела» стали настоящим подарком для умного тонкого зрителя. Все представленные спектакли подарили петербургским театралам истинное наслаждение. Мнения публики порой кардинально не сходились – но в этих острых противоречиях и есть, пожалуй, самое интересное.
«Ромео и Джульетта» в режиссерской интерпретации Марка Букина – эмоционально заряженная история на грани всевозможных ощущений и чувств. Именно так и никак иначе свойственно воспринимать мир подросткам. Они словно оголенные нервы, лишенные кожи создания, с сердцами нараспашку. Это качество молодых людей четко зафиксировал в своей постановке режиссер, отталкиваясь от него в смысловом отношении.
Верона здесь представляет из себя малоуютное неприветливое гетто, где грязные стены испещрены примитивными граффити, где с неба льет равнодушный дождь, а люминесцентные лампы нервно подмигивают происходящему (художник – Евгений Терехов). Общаются преимущественно на языке грубой силы, при каждом удобном случае хватаются за оружие. Давний непримиримый конфликт двух кланов выглядит в таких обстоятельствах чем-то совершенно естественным, нормальным, обыденным.
И вдруг в этой неласковой циничной атмосфере, вопреки всем установкам и запретам, случается настоящая любовь, подлинное чудо. Вдруг откуда ни возьмись расцветает дивный цветок взаимной честной нежности. Два юных сопротивленца холодному отрешенному миру внезапно встретились глазами в толпе на балу и тут же впились друг в друга долгим-долгим поцелуем, словно бы наполняясь от него особой силой. Это старт иной жизни, новое летоисчисление, открытие чего-то неизведанного. Все дальнейшее будет развиваться по заветам Шекспира, все неизбежно придет к известному трагическому концу. Ромео и Джульетта не справятся, рухнут под тяжестью непреодолимых препятствий, не избегут рокового стечения обстоятельств. Но они хотя бы попытаются противостоять неизбежному цинизму, откровенной фальши, губительному равнодушию. И останутся в памяти навсегда.
В спектакле нет полублеклого фона второстепенных персонажей, чем часто грешат множественные сценические версии великой шекспировской трагедии. У Марка Букина герои проявляют себя интересно и продуманно. Во всех смыслах здесь котик Меркуцио, в хроническом кризисе веры несчастный брат Лоренцо, в яркой показной стервозности госпожа Капулетти. Фактурен и полновесен во всех своих проявлениях мрачный красавец Парис, втайне страдает за воспитанницу чувствительная кормилица.
Текст на протяжении всей постановки привольно катится от свободного современного пересказа к первоисточнику и обратно (за либретто и стихи ответственна Наталия Макуни). Важнейшая составляющая спектакля – музыкальная – раскрывает через множественные вокальные номера дополнительные смыслы, обнажает скрытые чувства, задает известного рода внутренний нерв (композитор – Евгения Терехина). Именно песни дают здесь привычному сюжету какое-то особое новое дыхание, воздух свободы, подлинной молодости. Которую так важно сберечь и не сгубить ненароком, как это вышло однажды в Вероне.
Актерские работы в данном спектакле стоят отдельного разговора. Интересно смотреть на игру Никиты Воробьева (Меркуцио), в паре с ним любопытен Виктор Жлудов (Бенволио). Привлекает особое внимание играющий Париса Александр Поляков, не жалеет себя в роли брата Лоренцо Егор Овечкин. Хороша и органична в роли кормилицы Владислава Франк. Но, само собой, весь фокус здесь сосредоточен на исполнителях заглавных ролей. Трогателен и наивен Вадим Гусельников (Ромео), полна незримой внутренней силы Анастасия Плешкань (Джульетта).
Марк Букин рассказал историю о том, как легко убить что-то чистое, светлое, нежное, как хрупка жизнь, как губительно бессердечие, как насилие порождает одно лишь насилие. И этот гуманистический посыл сегодня, пожалуй, можно считать едва ли не самым актуальным.
Вторым гастрольным спектаклем стали «Мертвые души» Андрея Прикотенко, представляющие свежий небанальный взгляд на хорошо всем знакомый текст Гоголя. Великая поэма освещена здесь огнями разномастных ламп и заставлена разнородной мебелью, населяющие ее персонажи кутаются во всевозможные шубы (мужчин это тоже касается). Стук-перестук, звон-перезвон, одинокая трель да густой бас – вот вам и готова музыкальная основа. Кучер Селифан, правда, внезапно строит из себя этакого западника: то Меркьюри на балалайке своей выдаст, то Майкла Джексона. Вот в этой обстановке и проходят долгие мытарства Павла Ивановича Чичикова, разворачиваются его дорожные приключения. Поиск мертвых душ оказывается делом не из легких во всех отношениях.
Помещики в этой истории все как один – несчастные поникшие люди. Для чего живут, зачем – непонятно, причем даже им самим. Кто-то бессмысленно мечтает (это к Маниловым), кто-то пьет и играет (здравствуйте, уважаемый Ноздрев), кто-то пытается из последних сил вести хозяйство (будьте здоровы, госпожа Коробочка), кто-то хамит и скандальничает (за это в ответе Собакевич), кто-то проводит дни в абсолютной праздности (добро пожаловать, Плюшкин). Оттого Павел Иванович всем этим господам хорошим как свет в оконце. Но и сам Чичиков тот еще несчастливец и страдалец: жизнь под откос, перспектив ноль, хочешь жить – умей вертеться и так далее. Вся эта гигантская сложносочиненная афера затеяна им вовсе не со зла, а только лишь от тоскливой безысходности одной. Ему бы было, пожалуй, в бадминтон играть куда приятнее, а то и самому стать легким податливым воланчиком. Вот оно, истинное счастье, вот она, подлинная свобода. Но не сегодня и не сейчас, увы.
Важную художественную роль играет в этой постановке сценография. Художник Ольга Шаишмелашвили создает максимально свободное для смыслов спектакля пространство. Молчаливые предметы мебели словно бы оживают в том или ином эпизоде, множественные ряды висящих над головами ламп выглядят равнодушными соглядатаями всего происходящего. Сценография не выглядит бедной или непродуманной – за этим внешним неброским беспорядком таится самостоятельный второй план.
В «Мертвых душах» однозначной сильной стороной являются совершенно изумительные актерские работы. Безупречен в образе Чичикова Андрей Яковлев, в паре с ним прекрасен Денис Ганин – кучер Селифан. Харизматичен Александр Поляков, играющий Манилова, вызывает абсолютный зрительский восторг Константин Телегин в роли Ноздрева. Необычный образ Плюшкина талантливо создает Владимир Лемешонок.
В спектакле ведется поиск ответов на самые мучительные и неудобные русские народные вопросы: отчего так живем, что бы нам в себе изменить, куда держим путь, в каком направлении движется та самая птица-тройка. Но с ответами, как водится, непросто. Режиссер предлагает зрителю многое додумать самому, максимально погрузиться в увиденное, целиком ему отдавшись. И эта мощная внутренняя работа – едва ли не главное здесь.
Финальным гастрольным аккордом стали «Бесы» все того же Андрея Прикотенко. Режиссер обратил свой взгляд на одно из ключевых произведений русской литературы, поднимающий важные, неоднозначные и основополагающие вопросы. Великий роман Достоевского подвергается подробному препарированию с целью хотя бы приблизиться к заветному – ответить на эти самые вопросы.
Здесь внезапно нет ощущения тотальной катастрофы, всеобщего падения, страшного неотменимого конца. С подачи режиссера в спектакле довольно много отборного черного юмора, густого жуткого смеха, язвительных ядовитых пикировок, циничных беглых замечаний. Но подобный крен не делает спектакль пустым или легковесным, лишь увеличивает градус эмоционального накала. Пожалуй, данная история у режиссера Прикотенко рассказывается исключительно про личных внутренних бесов, страшную темную оборотную сторону, дьявольское альтер-эго. У некоторых это самое второе «Я» становится главным и ведущим, жажда власти и страсти сметает все на своем пути. И ни к чему хорошему это не приводит. Еще здесь во многом про губительную слепоту родительской любви и про острый поколенческий разрыв, который иногда выходит далеко за рамки условной «проблемы отцов и детей».
Безмолвно-белый фон этих «Бесов» постепенно заполняется хлопьями то ли апокалиптического черного снега, то ли пеплом всеобщего безжалостного пожарища. Так или иначе замараются все присутствующие. Пустоты дверей не дают ответы на насущные вопросы, все проблемы лишь слегка подсвечиваются тусклым светом керосиновых ламп. Комфортно здесь не будет, честно говоря, никому. Художник Ольга Шаишмелашвили создает максимально неуютный мир, пропитанный откровенным равнодушием и холодной отстраненностью.
Замечательно представлены в спектакле образы героев. Мрачный распутник Ставрогин (Александр Поляков) – жертва собственных множественных пороков, образцовый циник Верховенский (Никита Воробьев) пунктирно напоминает Алекса из культового «Заводного апельсина», Кириллов (Александр Жуликов) натурально сумасшествует и истово проповедует, Шатов (Виктор Жлудов) заведомо проигрывает, брата и сестру Лебядкиных (Денис Казанцев и Елена Дриневская) невероятно жаль вместе и по отдельности.
В итоге у Андрея Прикотенко получился спектакль, который аккуратно заходит на территорию острых споров о вере и безверии, власти и анархии, силе и слабости, чистоте и разврате, но дальше первых робких шагов все-таки не двигается. С другой стороны, показать зрителю локальный внутренний ад – задача не менее важная, чем изобразить масштабное духовное падение.
Гастроли «Красного факела» стали настоящим подарком для умного тонкого зрителя. Все представленные спектакли подарили петербургским театралам истинное наслаждение. Мнения публики порой кардинально не сходились – но в этих острых противоречиях и есть, пожалуй, самое интересное.
