Замысловатая история произошла с пьесой «Сильвестр» Вадима Бочанова — питерского актера, по совместительству драматурга. Одним из первых читателей его опусов обычно становится режиссер Андрей Прикотенко, у которого он занят в спектакле «Слуга двух господ» в театре на Литейном. А тут один новосибирец, нацеливаясь на постановку в «Красном факеле», спросил у своего давнего приятеля, нет ли у него в загашнике чего-нибудь любопытного. Вадим Бочанов откликнулся, выслав свою новую комедию. Текст понравился и был передан директору «Красного факела» Александру Кулябину. Тот тоже оценил остроумную пьесу и переслал ее в Питер, Андрею Прикотенко, который несколько лет назад выдал на новосибирских подмостках оригинальную версию «Тартюфа», перевернув Мольера с ног на голову. «Сильвестр» тоже может многое перевернуть, что стало ясно с первых же репетиций. «Почему о твоей новой пьесе я узнал не от тебя!» — упрекнул Прикотенко коллегу. Таким образом, постановка состоялась в «Красном факеле», и режиссер с драматургом, с которым в Питере иной раз словом некогда перекинуться, встретились в Новосибирске. Что ж, будем считать Сибирский МХАТ площадкой, на которой реализуются проекты столичных мастеров.

Отнюдь не свежестью сюжетных поворотов привлек «Сильвестр» краснофакельцев. Из каждой строки так и выпирает Евгений Шварц: условное время, условное государство, конфликт власти и личности, герой, выбивающийся из узаконенной системы координат. Тут же вспоминаются и Янковский, и Абдулов — аллюзии на знаменитые фильмы Марка Захарова понятны даже случайному зрителю. История банальна: деревенский простак первый раз в жизни вскочил на лошадь, чтобы увидеть, откуда встает солнце, и даже не заметил, что за ним поднялись отступающие войска и одним махом разгромили противника. Теперь полагается представить героя Королю, однако герой — дурак, не ведающий что творит, только вот кто из нас нормален, если призадуматься? В общем, ничего нового в комедии «Сильвестр» нет.

Но привлекла пьеса легкостью языка и афористичностью, привлекла остроумием, которое продиктовало яркую форму театральности, а главное, привлекла прописанностью характеров, пространством, дающим простор для актерской вольницы. Ведь писал ее автор, который по собственному опыту знает, что нужно его брату лицедею. А поставил режиссер, который мыслит широко и нестандартно, умеет увлекать за собой актеров, объединяя их в команду и раскрывая с неожиданных сторон.

Публика хохочет с первых же минут действия, узнавая своих любимцев в новом качестве и от души веселясь их выкрутасам, проделываемым с совершенно серьезными лицами. Поражает Максим Битюков, актер светлой, солнечной ауры и волшебного обаяния — сценического и человеческого. Обычно ему удаются легкие, легковесные, легкомысленные персонажи, даже в роли Моцарта (спектакль «Амадеус») он умудрился показать скольжение по жизни, раскрыть природу мощного, но непринужденного и необременяющего таланта. В «Сильвестре» он совершенно не похож на прежних своих

героев. Его Полковник — воплощение государственной мимикрии, стандартный набор масок на все случаи жизни. Серый кардинал, гаденький хищник, карьерист, трус и тупица, он умеет подстроиться под что угодно и кого угодно, лишь бы не выбиться из системы. Долговязый, тощий, всегда подтянут, поскольку всегда готов вытянуться во фрунт, подрагивают носки его сапог, чтобы в нужный момент встать на цыпочки перед сильными — а потом этих сильных подмять под себя. А с подчиненными, с этими пешками, картинно марширующими словно по арене цирка, Полковник ловко создает имитацию бурной деятельности — беготня, топот, крики, дым коромыслом.

На такой деятельности и строится жизнь государства, глава которой — конечно же, глупый король. Олег Майборода сделал своего героя истерично-артистичным живчиком, который постоянно заводит себя по любому поводу, вздрючивая свои и без того наэлектризованные эмоции. Пожарный шланг и каска — его фетиши, и за своим страстным увлечением тушения огня, да еще за выяснением отношений с Королевой самодеятельный пожарник и рогатый супруг не замечает настоящей жизни, которая с появлением Сильвестра начинает по капле просачиваться в его владения…

Правда, здесь всего одна женская роль. Драматург считает, что женщинам и детям не место на экране и сцене — негоже автору спекулировать беспроигрышными чувствами и темами. Вот и в «Красном факеле» жанр его сказочной пьесы расширили до «совсем не детской истории». Казалось бы, Сильвестр — взрослый ребенок, дитя по натуре. Поскольку одно из заблуждений тривиального ума — дети не умеют лгать и всегда искренни. Еще как умеют, еще как неискренни, это знает любой родитель, воспитывающий свое чадо не от случая к случаю. Нет, заглавный герой далеко не ребенок — лгать он не только не умеет, но и не понимает, зачем. Просто он живет по иным внутренним законам, чем вышколенные обитатели государства.

У ведущего актера краснофакельской труппы Константина Телегина, в репертуаре которого и шекспировский Макбет, и лермонтовский Шприх, Сильвестр подстрижен под ноль, с сиплым голосом и мелкими, плутающими, беспокойными жестами, выдающими непрекращающуюся работу души. Этот человек явно не от мира сего, ибо сей мир построен для псевдогероев, которые нужны Королю для порядка, понимаемого им именно так. У него — ясное и стройное сознание, в котором главенствует одна, но пламенная страсть, одна, но возвышенная идея — выяснить, откуда встает солнце. Идея воплощается в стихи и музыку, он постоянно бренчит на гитаре, пока мелодия не вырастает до «The House of the Rising Sun», и в финале спектакля все, кого Сильвестр повернул зрачками в душу, выйдут на авансцену как музыканты группы «Animals» — они родились заново.

Но история — не про Сильвестра. Он не только не меняется сам, но и не отдает себе отчета, как изменилась жизнь людей после встречи с ним. Один из участников спектакля сравнил его с Иисусом Христом, несущим людям новое знание, но это Христос, который не сознает своей миссии. Он не мессия и даже не миссия, он, скорее, некий детектор лжи, одушевленный, но безотказный прибор, который, однако, действует только на тех, в ком есть хоть какие-то зачатки души. На полковника — не действует. На Короля, может, и подействовал бы, если бы встреча состоялась. Все прочие резко прозревают и делают открытие: так дальше жить нельзя.

Стервозная и ехидная Королева у Елены Ждановой превращается в девчонку, у которой всю жизнь в горле стоят слезы, а перед глазами — лицо убитого возлюбленного. На какой-то миг она вдруг увидела, откуда встает солнце. И ушла в монастырь. Завывающий и гремящий словами «актер второй повышенной категории» у Владимира Лемешонка превращается в старого, сутулого и понурого неудачника, который нашел мужество самому себе признаться в бездарности. И ушел. Ушел на пустырь, чтобы повеситься там. Но труднее всего тем, кто, став другим, то есть самим собой, остался жить в этом мире.

Нет, история не про Сильвестра. В спектакле есть заглавный герой — и есть главный. В программке он обозначен в четвертой строчке: Граф — Павел Поляков. Тайный советник Короля. Насмешливый любовник Королевы. Государственный человек до мозга костей. Карьерист, которых мало. Волевой и жестокий. Молодой, но поседевший, потерявший глаз в бою, прихрамывающий, сутулый. В начале спектакля думаешь, что он сделает с Сильвестром все, что захочет. Но это Сильвестр делает с ним то, что Граф, может, и хотел, но не решался сделать с собой сам.

Он вдруг начинает закрывать лицо руками, когда вынужден рассказывать Сильвестру коряво придуманную, насквозь лживую историю. Он бросается душить этого упертого кретина, когда тот задает ему вопрос, на который нет ответа: «А нахера тебе все это нужно?». Пока нет ответа. Граф рождается заново, когда окунув лицо в таз с водой и смыв с себя все прежнее, восклицает, подобно герою Янковского, отправляющегося по веревочной лестнице в небо: «Я ошибся в вас!» Возможно, в тот момент он впервые в жизни счастлив.

Ошибся — потому, что полагал: Сильвестр встроится в его, Графом придуманный, план. Но Сильвестр не способен к мимикрии. «Я ошибся в вас!» — ключевая реплика спектакля, за ней — громадный объем роли, и замкнутый мир условного государства рухнул, и стены пали, и засияли небеса, и картины, проецирующиеся на огромный экран сцены, засветились волшебством новых красок, и Граф вышел на свободу.

Сильвестр больше не нужен. Его посадили на коня и отправили встречать солнце под залпы королевских пушек. Картина «Купание красного коня» Петрова-Водкина ожила и задвигалась. И конь оказался крылатым. И Сильвестр взлетел над полем… А Граф остался на этой земле, чтобы сделать ее хоть чуть-чуть краше, чем была.