Ровный свет Факела

Сразу после войны его стали называть сибирским МХАТом. Художественный руководитель «Красного факела» Вера Редлих в 50-х годах превратила театр в один из самых посещаемых не только в Новосибирске, но и во всем регионе. Сегодняшним краснофакельцам приходится бороться со здоровой конкуренцией.

Опыта энергичного общения у «Красного факела» довольно, ведь директор театра Александр Кулябин — идейный вдохновитель фестиваля «Сибирский транзит», объединившего театры Новосибирска, Омска, Томска, Барнаула, Иркутска…

Зал «Красного факела» почти всегда полон. Есть и «свои» зрители, которых в театре знают в лицо, уважают и ценят: это персональные актерские поклонники.

Новосибирская труппа сильная, яркая, разнообразная: изящные Виктория Левченко и Татьяна Классина, обаятельные Максим Битюков и Константин Телегин, импозантные Сергей Пиоро и Андрей Черных. Но главная мощь сосредоточена в двух ведущих артистах «Красного факела»: тандем Игоря Белозерова и Владимира Лемешонка можно увидеть в нашумевшем «Достоевский-trip» по пьесе Владимира Сорокина режиссера Юрия Урнова. Спектакль-участник «Дней российской культуры в Германии» повествует о наркоманской тусовке, подсевшей на наркотик несколько неожиданный: литературные тексты, среди которых Кафка и Набоков. И вот, когда изнывающим в ломке больным доставляют новый кайф — Достоевского, — в полуторачасовом спектакле со всеми скандальными «сорокинизмами» вдруг начинается второй спектакль: по тексту романа Достоевского «Идиот».

Больше всего этот неожиданный спектакль в спектакле похож на тибетское обертонное пение, по преданию соединяющее в себе рев тигра и голос нежной девушки. Сочетая несочетаемое, превращая стилистику новой драмы в высокую трагедию, Игорь Белозеров играет Рогожина. Страсть к Настасье Филипповне искажает, безобразит его черты, заставляет крючковато сгибаться пальцы. Но когда любовь и отчаяние смывают тьму с лица, он стоит на коленях, распахнув руки крестом, и все его существо дышит безграничной, собачьей преданностью, он сейчас и от разящего ножа не увернется, вздумай Настасья его зарезать.

Затишье сменяется взрывом: беспорядочно мешаясь по площадке, семеро участников наркоманско-литературного безумия вдруг сталкивают Рогожина-Белозерова и Ипполита-Лемешонка, трясущегося, одержимого идеей жизни вечной и ужасом перед приближающимся финалом. Именно здесь, на огороженном мобильными декорациями клочке площадки, становится очевидна зеркальность этих персонажей Достоевского — шутка для посвященных, лихо сыгранный литературоведческий бумажный экзерсис.

А потом удивительным образом низовой, площадной текст Сорокина тандем артистов Белозеров — Лемешонок поднимает, будто волейбольный мяч над площадкой, от реплики к реплике обнаруживая среди матерного бурелома красоту и подлинную трагедию души.

Сегодня Белозеров репетирует Мольера в «Кабале святош», а Лемешонок только что сыграл Ричарда Глостера в премьерном спектакле итальянского режиссера Рикардо Соттили «Ричард III», приятно удивившем и критику, и публику Новосибирска.

Сцена, обнаженная до кирпичной стены, обрамлена водяной завесой. По трем сторонам рокочут огромные вентиляторы, деревянный пол раззявился люком. К серому, как небо Англии, потолку подвешены тяжелые камни, падающие на помост всякий раз, как кто-то гибнет. По сцене разбросаны жестяные кофры, используемые в качестве барабанов.

Водяная пыль заполняет пространство, холодный ветер бьет по лицам, тусклый свет превращает живых в призраки. Грохот барабанной дроби по-шамански завораживает зрителя, втягивая его в этот чудовищный, архаичный, пещерный мир. Англия в «Ричарде» и впрямь похожа на пещеру: холод и вечная капель, тьма, разбавляемая тусклым светом фонарей, летящие сверху камни. И посреди опасности играет с жизнью Ричард Глостер: калека, жаждущий власти и получающий ее путем страшных интриг. Он появляется то в роскошном ультрамариновом пальто, подчеркивающем его колченогость, то в оранжевом попугайном костюме прекрасной шерсти, то в галифе и гимнастерке. Все на нем сидит, как влитое, и увечная рука в черной перчатке — только повод напоказ выставить заглавие фолианта: «Государь» Макиавелли. Левая, здоровая рука Ричарда как щупальце осьминога оплетает людей ложью и ненавистью. Хромый, злой и умный, с вечной полуулыбочкой на жестких губах, Ричард Лемешонка вонзает кинжал так, что на него даже невозможно обидеться. Он подчиняет своей воле женщину у гроба убитого им мужа, развращая ее одним лишь прикосновением. Безусловно, играя человека и его трагедию, Лемешонок играет и почти осязаемое качество его личности: как тлен, он превращает в прах всех; как ржавчина, губит все. Этот шекспировский фатум, рок, в финале сработает как предопределение: от этого гниения погибнет и сам Ричард Глостер, меняющий костюмы как личины, лгущий всем, но никогда не обманывающий себя. Вот он глядит на собственную криволапую тень и хохочет: вы, слепцы, вами правит ядовитый паук, а вы все не догадываетесь, что его нужно убить.

Актерский ансамбль в «Ричарде» великолепный, и, хотя Лемешонок — безусловная звезда, есть еще одна работа, мимо которой не пройти. Герцогиню Йоркскую, мать Ричарда, играет Александр Дроздов. Казалось бы, мужчиной, играющим женщину, сегодня никого не удивишь, но здесь нет ни капли пошлости, ни на йоту глупой усмешки, ибо трагедия старой женщины велика, как Вселенная. Дроздов в черном длинном одеянии почти недвижен, когда ровным голосом повествует о плоти от плоти своей — своем сыне, уничтожившем для нее мир. Он сидит под дождем, в немом отчаянии переплетя руки — налысо бритая загадочная красавица Джоконда, олицетворение горя, существо, утерявшее пол…

… Следующей премьерой «Красного факела» станет булгаковская «Кабала святош» в постановке главного режиссера театра Валерия Гришко, а затем в планах театра фестивали и гастроли, во время которых будет продолжаться реконструкция здания театра.

Александр Кулябин занимает пост директора «Красного факела» уже шесть лет. За это время он смог сделать театр одним из самых благополучных в Сибири. Труппа успешно гастролирует по России, а также может похвастаться высокой посещаемостью и в родном Новосибирске.

С приходом нового директора «Красный факел» перешел на современные технологии по работе со зрителем, используя по максимуму все возможности. Фирменные билеты с логотипом театра кассиры продают через компьютерную систему. «Это позволяет оценить заполняемость зала за любой период, — объясняет Кулябин, — и помогает беспристрастно понять, какие именно спектакли успешны. Даже если пьеса известна, все равно театр рискует. Но риск есть всегда, иначе нужно работать не в театре, а в автоконцерне: выпускать экспериментальную модель и лишь потом запускать ее в «массовое производство».

Кулябин сразу же понял, что в столичном городе Новосибирске придется конкурировать не только с театрами, но и с другими развлекательными учреждениями — от кино до боулинга: «Мы должны создать такие условия для зрителя, чтобы из всех возможных вариантов он выбрал именно „Красный факел“. Сайт, газета, иная печатная продукция — вот благодаря чему мы привлекаем зрителей».

К счастью для «Красного факела», Кулябин, несмотря на актерское прошлое, чрезвычайно расчетлив. Именно поэтому он может позволить себе то, что со стороны покажется чрезмерностью. Он тратит деньги на обучение кадров, ибо уверен, что только с хорошей командой можно победить в «мировом чемпионате». Он не жалеет средств на большие цветные афиши, буклеты и программки, справедливо полагая, что визуальная реклама — один из главных двигателей зрительского интереса. Так, на новой глянцевой черной открытке, висящей на всех стендах в городских кофейнях, — величественный профиль актера театра Игоря Белозерова в роли Мольера из «Кабалы святош», ближайшей премьеры «Красного факела».

В столетнем особняке театра, похожем то ли на небольшой замок, то ли на огромный кукольный дом, можно часто встретить экскурсионные группы школьников. Кулябин убежден, что театр — это живой организм и зритель должен влюбиться в него, заразившись «бациллой театра». Вспомнив девиз основателей «Красного факела» — «Красота, правда и радость», Кулябин не забыл и то, что театр в народе называли сибирским МХАТом: «Мы существуем на бюджетные деньги, то есть на те средства, которые каждый из жителей города Новосибирска платит в казну, наш театр должен быть общедоступным. Но конечно, нужно заниматься и лабораторной работой, которая интересна далеко не всем. Поэтому мы имеем дело с новой драматургией, ставя „Norway.Today“ Бауэршимы, „Достоевский-trip“ Сорокина».

Театр успешен тогда, когда в нем присутствует дух любви — любви зрителей к актерам и любви актеров к зрителям. В этом смысле «Красный факел» — театр вполне успешный.

Анастасия Томская, «Театральные новые известия» 7 апреля 2005