Об удивительных историях, которые сопровождают спектакли и жизнь замечательной актрисы…

Сегодня вечером Анна Покидченко выйдет на сцену в новом спектакле «Доргая Памела». Спектакль поставлен на сцене «Красного факела» главным режиссером театра Валерием Гришко, который сделал тем самым подарок актрисе и зрителям.

По обыкновению за неделю до премьеры Анна Яковлевна отменила все встречи и отказалась от участия в пресс-конференции. Перед каждой премьерой актриса становится настоящей затворницей —  ей необходима полная внутренняя сосредоточенность и время, чтобы остаться наедине с ролью и с собой…

— Иначе я просто не умею, так повелось с давних пор, это существует независимо от меня, где-то на уровне подкорки, — как бы оправдывается народная артистка.

Зная эту ее особенность, мы составили беседу заранее и говорили не о премьере, «чтобы не сглазить», а о тех удивительных историях, которые сопровождают сценическую жизнь актрисы…

История первая. Гарольды

Пожалуй, самая романтическая. В спектакле «Гарольд и Мод», который не сходит со сцены «Красного факела» уже более 10 лет, речь идет о необыкновенных отношениях юноши и пожилой дамы. Гарольду — 18 лет, Мод —  80, и несмотря на разницу в возрасте они очень близки по духу и понимают друг друга с полуслова. И с последней репликой и падением занавеса спектакль не заканчивается. Десять лет назад на «Гарольда…» с завидным постоянством стал ходить красивый интеллигентный мальчик. «И все время с розой», — шептали в театре, приметив необычного юного поклонника. Сначала он ходил инкогнито, потом осмелился представиться актрисе.

— Высокий, красивый, интеллигентный. Ну настоящий Гарольд! Ждал меня после спектакля, провожал до подъезда. Весь такой одухотворенный, с тонкими пальцами, он учился где-то в музыкальной школе по классу вокала…

Когда однажды Гарольд на ее спектакль не пришел, Анна Покидченко даже разволновалась, не случилось ли с ним чего. Оказалось, он просто уезжал из города и к спектаклю не успел вернуться. Всего за десять лет он не был на ее спектаклях лишь дважды — тогда и еще один раз, когда, как оказалось, у него «не было денег на розу». «Боже мой, — говорит актриса. — Роза… Да разве это так важно?».

Потом ее Гарольд уехал из Новосибирска навсегда…

— И что вы думаете? — смеется Анна Яковлевна, — недавно появился другой — еще моложе, еще трогательнее.

Наверное, считает актриса, сегодняшним молодым людям очень не хватает романтики, высоких и чистых отношений, жизнь слишком прагматична, а душе так иногда хочется неординарных, не имеющих точного определения чувств…

Все дороги ведут в Рим

Сейчас даже трудно представить, что Анны Покидченко в нашем городе могло не быть. А ведь действительно могло! Ее путь в столицу Сибири был долог и покрыт терниями. На этом пути случались крутые повороты, дорога разветвлялась, тропы уводили в сторону… И все же от судьбы ей было не уйти.

Приглашение в «Красный факел» она получила в 1955 году от Веры Редлих, тогда художественного руководителя театра. Покидченко была актрисой Оренбургского театра драмы, театр гастролировал в Москве, и там по счастливому стечению обстоятельств оказалась Редлих и увидела ее в спектакле… Сибирский МХАТ тогда гремел по все стране, и актриса долго не раздумывала. Была и еще одна причина — не так давно она рассталась со своим первым мужем, надо было сменить обстановку… В Новосибирск они уже ехали вместе с Семеном Иоаниди (тогда актером, позднее известным новосибирским режиссером). Чемоданы собрали буквально в пять минут, подали заявление об увольнении…

— Сидим на чемоданах, а из Новосибирска — тишина, ответа никакого. Что делать? Ну, говорю, Семен, давай карту, куда пальцем ткну, туда и поедем… _ _И они поехали в город Львов, где их ждали трехкомнатные апартаменты и роли, о которых можно было только мечтать…

Однако, когда два года спустя, в августе 58-го, Анна Покидченко получила телеграмму из «Красного факела» (оказалось, вызов не пришел вовремя из-за смены директора), то бросила все и с Иоаниди приехала в город на Оби. Поезд приходил ночью, на перроне их никто не встречал… От картины «не ждали» слезы наворачивались на глаза. Потом их поселили во временную проходную комнату, что после львовских апартаментов было явным неудобством… А когда актриса получила текст первой работы — это был водевиль «Последняя легенда» Лаврентьева, то и вовсе разрыдалась. «Ужас, я же ехала во МХАТ! Боже мой, что же теперь делать?».

Проплакав ночь, она с мокрыми глазами пошла к Редлих. И Вера Павловна, мягкая и интеллигентная, бесконечно любящая своих актеров, все сразу поняла: «Ничего, Анечка, все будет хорошо, будем работать, договоримся». И они договорились, и все действительно было хорошо. Из пустякового водевильчика потом получился лучезарный, изящный, тонкий и ажурный спектакль, который потом с удовольствием игрался более ста раз. А в доме Веры Павловны и Сергея Сергеевича Бирюкова Аня Покидченко очень скоро стала своим человеком, что тоже очень помогло ей полюбить город.

— Мы приходили, варилась картошка… Сергей Сергеевич доставал графинчик… Я говорила: «Вера Павловна, я не могу, у меня завтра спектакль». — «Ничего, Анечка, сделаете зигзаг»…

С «Последней легенды» началась комедийная линия в театральной судьбе Покидченко… Оттуда пошли ее стряпухи в пьесах Сафронова, Мирандолина в «Трактирщице» Гольдони, Диана в «Собаке на сене»… И ее героиня в лирической комедии Птушкиной «Пока она умирала», которую она с успехом играет сейчас.

О любви на сцене

Актрисам обычно любят задавать вопросы: «Что вы чувствуете к партнеру, когда играете любовь?», «Не ревнует ли муж?», «Не требует ли уйти со сцены?» и проч. Семен Иоаниди сам был человеком театра и, естественно, «не ревновал» и «не требовал». И все же, что касается любви на сцене, то была в жизни Анны Яковлевны одна удивительная история… Случилось это еще в 60-х, когда в Новосибирск приезжал знаменитый Николай Симонов, и они вместе играли несколько спектаклей:

— Я не знаю, как он это делал, но это была любовь! — до сих пор вспоминает своего партнера актриса.

К любви тогда располагало буквально все. Во-первых, играли «Живой труп», одно из самых страстных сочинений Толстого. Во-вторых, атмосфера была «сама чувственность» — для репетиций пригласили Лялю Черную, которая учила актеров петь цыганские песни, сохраняя их неповторимую интонацию. В «Красном…» тогда еще звучала живая музыка — была оркестровая яма и оркестр… Постоянным партнером Покидченко в спектакле был замечательный актер Алексей Глазырин, но когда приехал Николай Симонов!

— Какой это был Федя Протасов! Он ничего не делал, он просто вел со мной своим монологом внутренний диалог, рассматривая при том каждую мою морщинку, каждую родинку… И это была любовь! После того спектакля газеты писали, что я на сцене какая-то другая. Будешь тут другая, имея такого партнера.

Покидая Новосибирск, Симонов написал ей: «У вас дарование, Анна Яковлевна, берегите его»…

История с шалью

Есть в гардеробе у актрисы великолепная шаль, которая подарена ей одним московским бизнесменом. А история вышла такая. В 1994 году Московский театр наций организовал программу «Национальное достояние России», куда Анна Покидченко одной из первых была приглашена с бенефисом. Бенефис на сцене МХАТа! Триумф! Переполненные залы, маститые критики, звезды московских театров… И на спектакле «Таланты и поклонники», где Покидченко играла блестяще, в той сцене, где ее героине Домне Пантелеевне меценат Великатов дарит шаль, московский поклонник и преподнес ей тот платок необыкновенной красоты, решив, что театральная шаль для большой актрисы недостаточно хороша. А вначале, признается актриса, она вообще не хотела играть роль Домны Пантелеевны, находя ее слишком бытовой. Столичная пресса, естественно, не упустила возможности на разные лады обыграть подарок мецената актрисе. А еще в газетах тогда было много о «полной власти над залом», «филигранной работе», а бывший краснофакелец народный артист СССР Евгений Матвеев откликнулся на ее бенефис лаконично и красноречиво: «…это актриса такого класса, что ее искусство могло бы украсить любую сцену мира».

— У меня счастливая звезда, счастливая судьба, я переиграла столько ролей, — говорит актриса…

Сегодня она по обыкновению придет в театр за два часа до начала спектакля… Будет волноваться перед выходом на сцену, сколько бы не было в жизни премьер — каждый раз, как в первый… Потом будет считать минуты до первого звонка. Наконец, он прозвенит, занавес взовьется, зал взорвется аплодисментами. Потом затихнет…

И как знать, может, где-нибудь в седьмом-девятом ряду партера, выбрав место поудобнее, чтобы видеть игру любимой актрисы в мельчайших деталях, будет сидеть ее Гарольд со своей неизменной красной розой…