Несколько лет после переезда в Новосибирск ему пришлось ждать своего режиссёра, хотя за плечами уже был Гамлет. Известность к нему пришла после премьеры спектакля «Только для женщин» — стали узнавать на улице. По-настоящему большой актёр в нём открылся в таких спектаклях, как «Сильвестр», «Дети солнца», «Дело», «Смерть Тарелкина». Его герои для зрителя, как заноза, — заставляют размышлять и время спустя, как, например, борец с мещанством Тетерев из премьерного спектакля «Мещане». В этом году актёр и режиссёр театра «Красный факел» Константин Телегин стал мастером курса в Новосибирском театральном институте, при этом он и сам продолжает учиться — на режиссёрском факультете Театрального института имени Бориса Щукина в Москве.

— Константин, в этом году вы набираете курс в театральном институте. У вас уже был опыт преподавания?

— Художественным руководителем курса будет Андрей Михайлович Прикотенко, главный режиссёр театра «Красный факел». Этот курс задуман под наш театр. И мастеров будет трое. Кроме меня, ещё Денис Казанцев, который уже преподавал в Кемеровском институте культуры, и Наташа Резник — она давно и плодотворно сотрудничает со студией Константина Хабенского, когда-то там было много педагогов, и я преподавал сценическое движение, а потом финансирование закончилось, и теперь это частная инициатива, Наташа сама ищет финансовую поддержку.

— Стать актёром — непростая задача. Ещё более непростая — им оставаться?

— Первую половину дня студенты изучают теоретические предметы, а после обеда идут занятия по актёрскому мастерству. Потом ребята остаются и делают какие-то дела. В общем, такое погружение в профессию, к которому привыкаешь, и потом без этого уже просто тяжело. Когда мы ставили спектакль «Смертельный номер», режиссёр просил меня найти артистов цирка, чтобы они преподали нам азы циркового искусства и клоунады. Я познакомился с ними, живут они табором — большой семьёй, переезжая из одного города в другой. Актёрская среда — это как семья, заканчивая учёбу, мы разъезжаемся по разным городам, встречаемся на фестивалях, работаем у одних и тех же режиссёров и понимаем друг друга с полуслова. Театральный мир очень тесный.

— А сколько в вашем «таборе» будет студентов?

— Мы наберём 20–25 человек. Конечно, не все со временем попадут в «Красный факел», и задачи такой нет.

— Учить-то вы будете по «краснофакельским» законам?

— Я только так и умею играть (смеётся). Есть определённые лекала, схема обучения, по крайней мере начинают все с системы Станиславского, это такая вещь, на которой актёры клянутся, как на Библии, но каждый по-разному её понимает. И сам Станиславский всё время что-то дорабатывал, да так и не закончил второй том. Хороший актёр в конце концов изобретает для себя свою систему, используя идеи Константина Станиславского, Михаила Чехова, Всеволода Мейерхольда. Я уже год учусь в Щукинке на режиссуре, эта школа как раз удачно соединяет в себе системы Станиславского и Мейерхольда. 

— Вы уже состоявшийся режиссёр — на малой сцене театра идут ваши спектакли. Есть планы выйти на большую?

— Нет, я не считаю себя режиссёром, я актёр, который иногда ставит. Это Александр Прокопьевич Кулябин, бывший директор, решил вырастить из меня режиссёра. Ставлю я в основном с молодыми актёрами, как старший товарищ могу их чему-то научить. И сейчас учусь у хорошего мастера — режиссёра Евгения Марчелли, он знает театр изнутри, сам из провинции, в его руках мастерство, и я надеюсь у него это перенять. Нет у меня амбиций заявить о себе на всю страну, как большие режиссёры. Останусь в первую очередь актёром, буду преподавать, и, если так сложится, поставлю что-то на большой сцене.

— Когда в вас проснулось актёрское?

— Это происходило в несколько этапов. Я сначала выбрал музыку, учился в музыкальном училище, потом сходил в армию. А в театральный институт поступил уже в 23 года, и только на третьем курсе понял, что это моё. После учёбы три сезона работал в барнаульском театре драмы имени Шукшина. Мы приезжали в «Красный факел» на фестиваль «Ново-Сибирский транзит», где меня увидел Александр Прокопьевич Кулябин и предложил здесь работать, я отказался, а в следующий наш приезд на фестиваль он снова предложил, и я решился на переезд. Здесь меня назначили на одну из главных ролей, но спектакль не вышел. У меня не было возможности раскрыться, показать себя. Режиссёр Олег Рыбкин, которому я пришел, уехал. И несколько сезонов я просидел. Занимался антрепризами, преподавал сцендвижение в театральном институте.

— И было отчаяние?

— Конечно, просто долго не было режиссёра, который увидел бы меня в своём спектакле. А потом был «Макбет». И тут я обрёл наконец-то какую-то опору, это было уже в 2008-м, через шесть лет после переезда. Позже Андрей Прикотенко поставил «Сельвестра». Популярность, когда тебя узнаёт зритель, и твой личный рост, как ты себя оцениваешь, — это разные вещи. Так, например, после спектакля «Только для женщин» меня стали узнать на улице, а я всегда считал этот спектакль слабым и свою работу в нём не очень серьёзной.

— Человеку, чтобы состояться, нужно пройти сквозь огонь, воду и медные трубы — сражение, крещение и испытание славой. Какая роль стала сражением для вас?

— Это каждый раз так. Нас учат, и я буду своим студентам об этом говорить: с каждой новой ролью нужно начинать сначала. Есть уже какая-то платформа, ты знаешь пути к своим душевным механизмам, но каждый раз начинаешь всё сначала. Нет гарантии, что ты сыграл роль хорошо, значит, и следующую сделаешь также. Потом это большая разница — процесс и результат: бывает, сам процесс постановки идёт замечательно, потом спектакль встречается с публикой, и оказывается, что результат не точный, приходится дорабатывать. Или наоборот — мучительно репетируешь, а спектакль выходит и выстреливает.

— Тогда какой спектакль для вас стал водой — очищением?

— Недавняя премьера — спектакль «Мещане» режиссёра Семёна Серзина. Это действительно — будто чистую воду пьёшь. Каждый спектакль — новая жизнь, которую ты проживаешь в команде. Важно создать единомыслие на площадке, и Семён такую атмосферу смог создать. Режиссёр — человек, который ведёт за собой, за своей мыслью. Он должен разгадать автора, по-своему раскрыть его и донести эту мысль с помощью актёров-единомышленников. Как говорит мой мастер, за всё в ответе режиссёр, не получается у актёра — виноват режиссёр. Задачи режиссёра — найти подходы, заинтересовать, увлечь.

— В «Мещанах» ваш персонаж — настоящая заноза, а с другой стороны — опора всего действия…

— Я думаю, что злость Тетерева — это от любви. Станиславский говорил: играешь плохого, ищи, где он хороший, и наоборот. Мой Тетерев смотреть на всю эту компанию не может равнодушно, потому что болеет за них: вы губите души свои, и себя губите, и других вокруг себя губите — и в малом круге, и в большом круге. Нельзя быть равнодушным! В чём заключается современное мещанство и любое другое — это равнодушие, замкнутость на своём маленьком счастье. Главный герой не думает о счастье детей, не говоря уже о соседях, тем более о согражданах, — ему важно личное счастье. Мне кажется, это очень современная пьеса. Мы равнодушно смотрим телевизор, потому что уже привыкли, мы зациклены на своём счастье.

Поэтому мой герой кричит им, пытается докричаться, — он в общем добрый человек. Хотя и говорит, что злой.

— А вот ваш Варравин из трилогии Сухово-Кобылина — инфернальная личность с человеческими чертами…

— Не то чтобы он носитель зла, он в общем обычный человек, но идёт на компромисс со своей совестью. Основная актёрская задача — оправдать персонажа, найти мотивы, почему он так поступает. Когда играешь плохого, ищи, где он будет убедительным. И вот когда в «Деле» зритель понимает, что это Варравин украл деньги, можно услышать из зала: «Вот красавчик…». Значит, узнали, знакомы такие типажи. С режиссёром этой трилогии Митей Егоровым тоже очень легко было работать. Я заметил, молодые режиссёры, которые начинали путь с поиска своего языка, со временем пришли к тому, что актёр — самое тонкое средство изображения, а не звук, свет или мезансцена. Поэтому так важно научить молодых актёров мыслить на сцене. Не изображать мысли, потому что чувства — это процесс не подконтрольный, а результативный.

— Иными словами, не получится играть и думать: вот ещё минут десять отыграю — и домой, по дороге нужно купить хлеб…

— Можно, но вредно и для роли, и это видно из зрительного зала. Сцена как увеличительное стекло — всё увеличивает. Мне и зрители часто говорят: ты не похож на себя на сцене. Потому что там ты под прицелом, под другим углом.

— Самая ожидаемая премьера нового сезона — «Мёртвые души» в постановке Андрея Прикотенко. Уже известно распределение ролей?

— Нет, никто не знает своего персонажа. Андрей Михайлович выбрал актёров, команду, с которой будет делать спектакль. Это его первый спектакль в качестве главного режиссёра театра «Красный факел», поэтому для нас всех это важно. Мне нравится стилистика Прикотенко, понимание театра и творческий подход. Я работал в его спектаклях на сцене театра «Старый дом». Кстати, спектакль Семёна Серзина «Мещане» — это уже приглашение нового руководства театра. Для всех нас приход новой команды — это начало новой истории театра. Андрей Михайлович сейчас немного подновляет труппу, набирает новых актёров, уже четверых взяли, в августе будет добор. Обновляется молодой состав — это важно для будущего театра. Поэтому мне и моим коллегам предложили вести курс, чтобы создать со временем театр в новой парадигме — от интерьеров до творческой составляющей.