Добралась до сцены театра «Красный факел». Впервые поднялась на нее, чтобы уютно устроиться за столиком на троих. Напротив – организаторы Летнего театрального фестиваля и писатель Данилов. Сбоку члены жюри, наискось – московские критики. «Театр уж полон, ложи блещут». Вместо лож сегодня столики, расставленные по сцене вокруг макета рояля. На столике три бокала шампанского и четвертый пустой кубок. Это – для участников «Пира во время чумы», они успеют взять свой бокал и чокнуться с вами. Почувствуете себя участником вечеринки.

Какая большая, оказывается, у нашего Сибирского МХАТа сцена! Вмещает и артистов, и зрителей, и немножко знойной Испании, и чопорной Вены, и чумного Лондона…

Впрочем, Олегу Рыбкину заводить зрителей на эту сцену не впервой: когда-то он удивлял «Ивонной – принцессой Бургундской», где тоже не существовало ни четвертой, ни третьей, ни второй стены, а лишь лужайка, на которой происходило действо, за которым со сцены же наблюдали зрители. Но это было давно, не все помнят. А вот этот рояль – здесь и сейчас. Он станет постаментом Командора, сценой, на которой блистает Лаура, столом, за которым веселятся участники пира. Вот сыграть на нем не получится, он все-таки макет. Ну, так ведь и события, которые происходят на сцене, – не совсем взаправду, это Мефистофель (Анатолий Малыхин) с Фаустом (Георгий Дмитриев) ищут средство от скуки и спорят о человеческих пороках и привычках, и разыгрывают или рассматривают сценки из человеческой жизни, то вмешиваясь и становясь участниками, то скрываясь в темноте сцены, чтобы не нарушить ход действия…

Красноярский драматический театр имени Пушкина представляет на Летнем фестивале «Маленькие трагедии» Пушкина в постановке Олега Рыбкина.

Фауст и Мефистофель ведут нас по пушкинским маленьким трагедиям, выбирая их как иллюстрации к своему вечному спору. Аргументами становятся любовь и ревность, зависть и полет творчества, смерть и страсть. Но правды нет ни на земле, ни выше. Все зависит от точки зрения рассказчика. И как только Фауст жалуется на скуку, Мефистофель легко скидывает свою серую накидку, немного похожую на шинель, и оборачивается к нам уже Лепорелло. И хотя Фауст по инерции еще произносит реплики, его уже торопится сменить Дон Гуан Никиты Косачева. Адреналиновый наркоман, бесконечно ищущий новых впечатлений, новых женщин, новых жертв. Любовь – помилуйте, какая любовь, это лишь бегство от скуки, поиск новых впечатлений. И за Командором, спустившимся с пресловутого рояля, он идет без страха, скорее с интересом – а что же там, в темноте?

А Мефистофель вновь меняет одежду, и вот уже Сальери в классическом камзоле измеряет логикой гармонию. Как там насчет творчества, спасает ли оно, служит ли панацеей?

Георгий Дмитриев, перевоплотившись из сурового Командора в светлого клоуна – Моцарта – играет в гения. Его Моцарт не задумывается о высоких материях, он живет радостью момента, он пляшет и качается на качелях, он радостно встречает и сурового Сальери, и разбитных красоток. Это его реплика – «остановись, мгновенье, ты прекрасно». Но мгновение не остановить. Оно растворяется, исчезает, и невозможно остаться в прошлом, не идти вперед, ведь Сальери еще не подбросил яд в бокал, да и на зрительских столиках еще стоит шампанское. Не спеты песни во время чумного пира, и Председатель (Виталий Козырев) еще не произнес свой манифест, не призвал противостоять всему, что «гибелью грозит».

Олег Рыбкин взял три трагедии, миновав «Скупого рыцаря». Последние лет тридцать действительности доказали, что Пушкин опять был прав: не решает золото проблем, не спасает. Спорить – тем более с Мефистофелем – не о чем. Иное дело – страсти, любовь, верность, зависть, творчество… И кружатся в нелепом танце герои пира во время чумы, звенят кубки, люди пытаются найти ответы или хотя бы задать правильные вопросы… Получается не у всех.

А на многострадальном рояле воздвигается мемориал Александра Сергеевича. Крохотный памятник ему в окружении букетиков, которые собирают со столов зрителей участники спектакля. Ушли артисты, ушли герои, а Пушкин остается.