В «Красном Факеле» продолжается показ спектакля Дмитрия Егорова «Дело», премьера которого состоялась в 2020 году. Это вторая часть трилогии Сухово-Кобылина «Картины прошедшего», отражение недолгого ковидного времени и бессмертной эпохи человеческих пороков. Здесь ты увидишь не просто насмешки, а крупногабаритные издёвки над вечной проблемой бюрократии и взяточничества. И кто сказал, что все взятки на одно лицо?

№ 1. Почему

История в спектакле проста ― дочь отставного капитана и помещика Муромского выставляют сообщницей в преступлении игрока Кречинского против её отца. Но ни свидетелей, ни улик. Только одно ложное показание слуги. Кречинского, некогда возлюбленного девушки — в тюрьму до выяснения обстоятельств, её ― по допросам. Следователь не видит невиновности дочери помещика… или делает вид, что не видит? Зная честного Муромского, который даже не задумывается о взятке, игрок Кречинский пишет ему письмо. Выясняется, что просто так от семьи Муромских не отстанут, и дело, которое длится уже шесть лет, не закроют, пока не оберут семейство до нитки. 

Отставной капитан и ярославский помещик Петр Константинович Муромский (Владимир Лемешонок), воевавший «плечом к плечу» с Суворовым, не понимает современных нравов и доверяет мелкому коллежскому советнику Кандиду Касторовичу Тарелкину (Денис Ганин), чей главный интерес ― деньги, деньги и ещё раз деньги. Но Тарелкин ― всего лишь винтик в крупной бюрократической машине. Он помогает своему начальнику Варравину Максиму Кузьмичу (Константин Телегин) довести Муромского до отчаяния. Утративший надежду капитан вынужден обратиться к самому князю (Сергей Новиков), чтобы просить за «правду и чистую совесть». У князя полно своих проблем и дел, поэтому невыслушанный, непонятый и осмеянный Муромский вынужден собирать последние деньги на взятку, которая поможет решить дело. Увы, взятка эта не простая, а «капканная» ― самая страшная и самая жестокая. 

№ 2. Несчастные

Обратимся к дочери Муромского ― Лидии Петровне (Екатерина Макарова). Мы видим, как она отчаянно и настойчиво заботится об отце, сопровождает в поездке к князю, самоотверженно ходит на допросы и очные ставки. Побледневшая, как замечает мягкотелый и острый только на слова друг семьи Нелькин (Егор Овечкин), Лидия Петровна переживает огромное потрясение. Она вместе с отцом вынуждена испытать на себе хладнокровное пережёвывание государственной машиной. В конце спектакля следователь в медицинских перчатках тихо и равнодушно раздевает Лидию Петровну, платье спадает, и мы видим, как на виду у медицинской комиссии вывернули наружу всю её жизнь для «освидетельствования». Страшная судьба ждёт Лидочку, и она чувствует это, но в то же время стоически переносит горести, осуждение и обнищание.

№ 3. Внутри

Меткая, точная деталь ― отличительная черта спектакля. Карикатурные, яркие и понятные характеры придают сатире необходимый острый тон. Начиная с медицинских масок на лицах чиновников и заканчивая подёргивающейся правой рукой Муромского. Эти детали крутятся перед зрителем со страшной скоростью, составляя единую картину эмоций из насмешки, горечи, разочарования и боли. 

Отдельно в спектакле прослеживается медицинский мотив, что можно объяснить обстоятельствами жизни, когда вышел спектакль. Он похож на операцию, где режиссёр-хирург сначала исследует болезнь, видит причину и затем представляет зрителю рецепт лечения ― чисто по-русски смех сквозь слёзы. Спектакль режет душу на части, вытаскивает всякую надежду на правосудие и зашивает обратно, оставляя пустоту внутри. Здесь ― межвременье, смесь эпох, где вечная проблема «содрать побольше» пересекается с мимолётным смешком а-ля «Ковид Косторыч». Правосудие в лице следователя по уголовным делам Швеца (Павел Поляков) безмолвствует и лишь представляет под конец спектакля выверенный по линейке и сфальсифицированный «обстоятельствами» вердикт. Мерзость, грязь и горечь сопровождают всю историю, прикрываясь бытовым юмором да проблемками в стиле «сходить на базар за сушками». 

Сплетения нескольких историй перетекают в сложное, многослойное метафорическое сценическое пространство. Актёры задействуют три измерения. На ступенях перед сценой следователь вместе с помощником проводит допросы, на авансцене мы видим домашнее убранство семьи Муромских, а в глубине ― пространство чиновников. Их ржавый офис-кабинет с фонтанчиком для питья, кондиционером, в общем, благами для князя и офисными интерьерами для отупевшего ядовитого «планктона» давит холодно-металлическими стенами и вечно мигающим светом. Они только и могут, что в прямом смысле перебирать бумажки, кидать друг другу язвительные сообщения в WhatsApp и разводить панику из-за обесценивания ассигнаций. Они сидят будто в бункере далеко под землёй и вылезают наружу, чтобы собирать с несчастных граждан «дань». Они появляются на сцене, входя через двери, где кроваво-красный и огненно-жёлтый дым отсылает нас к началу демонического, месту порождения всех этих существ. 

Вот так открытым текстом чиновники всех мастей у Дмитрия Егорова выходят на собрания и заседания прямиком из Ада. Красный свет ещё несколько раз появляется на сцене, напоминая нам о чёртовом кровавом деле, судьбу которого вершат чиновники и безмолвный следователь.

Зал ― это ещё одно пространство наблюдателей, на них показывает Тарелкин и по щелчку пальцев включает весь свет. Его слова Муромскому «Кому есть дело до вашей смерти? Никому!» непосредственно обращены аудитории. Мы видим, как ломается четвёртая стена, и чувствуем стыд. Мы ― часть этой многоликой истории и винтики, и серая масса, и молчаливые наблюдатели, принимающие участие в деле. 

№4. Beggin

Отдельный герой спектакля ― музыкальное сопровождение, а если точнее — песня «Beggin’» и её вариации. Варианты прочтения одной и той же мелодии настолько разнообразны, что незаметно обволакивают всё сценическое полотно. Зритель услышит и   насвистывание Тарелкина, и медленную, почти незаметную фоновую мелодию, и даже драматичный романс «Молю, молю тебя…» ― перевод песни, который встречает нас после антракта. В ней лирический герой влюблён в роковую красотку, которая не оставляет ему выбора и разрушает жизнь. 

Я держусь из последних сил,
И мне некуда отступать.
Я просто прохожий в этой жизни,
А жизнь — игра.

Именно так в спектакле обыгрывается современность и гипнотически, на подсознании, через одну главную тему «капает на мозги». «Молю, молю тебя» будто кричит сам спектакль, чтобы его оставила в покое вся эта нечисть.

№5. Антихрист

Варравин Максим Кузьмич ― действительный статский советник. В сером костюмчике и со спокойным голосом он дёргает за нужные ниточки, играя в кошки-мышки то с Тарелкиным, то с князем. Умело подбирая слова и действия к каждому, он добивается цели ― взятка в особо крупном размере. Она падает до копейки к нему в карман без возможности попасть к кому-то ещё. Надеющийся на свою долю Тарелкин стоит на коленях, ползает и извивается по полу, пока «хозяин» не придавит его как змею и не скажет ласковое «спасибо». Варравин ― царь лицемерия, его лживый монолог-отрицание о причастности к взятке и рассуждения о Боге ставит точку. Он ― венец бюрократии, алчности и зла. Его вера ― вера в «своего» Бога, в «свой» закон и «свою» власть. Неземной свет во время этого монолога создаёт ореол, поднимает над обычными человечками и делает его Властителем, наделяет силой и чем-то таким необузданным, что пугает и приводит к одному слову ― «Чудовище». Всё, что остаётся на пустой сцене ― смех Варравина, который смеётся последним. 

№6. …

Массивный и колоритный текст Сухово-Кобылина, тщательно переработанный и осмысленный авторами, действует на каждого по-разному своей «живительной» остротой и дерзкой реалистичностью. Это жестокая сатира на не менее жестокие взяточные нравы. Здесь безобразные чиновники, князья и прочие Важные лица даже не видят границ своей власти и наглости, тупости и убийственной лжи. 

Страх утраты актуальности спектакля, рождённого в ковидное время, уравновешивается вечным и болезненным для всего русского, исторически-сложившимся бюрократическим аппаратом и отношением «чинов» друг к другу. Мимолётная частичка света в словах Лидии Петровны «Думайте, что выше меня, думайте о вашей чести, о вашей честности» всё же проникает в эту жуткую историю и бросает ростки надежды на человеческую правду и неравнодушные сердца. Её слова звучат призывом автора ― не теряйтесь в погоне за материальным, берегите людей рядом, оставайтесь человечными. 

Как бы то ни было, в холодящем душу «Деле» режиссёр оставляет место тусклой полоске света, которую не задушит ни рука аппарата, ни рука Всемогущего. Мгновение свободы, мгновение правды, может, и не убьёт систему, но даст понять, что пока есть любовь и милосердие, затоптать Человека невозможно.