13 сентября «Красный факел» открыл свой 95-й сезон постановкой «Довлатов. Анекдоты».

Последние премьеры этого театра как-то не вдохновляли. В общем и целом спектакли были неплохие, — просто не в моем вкусе. Не всем дано, увы и ах, восторгаться нуарной эстетикой «KILL» с окровавленными крестами в фойе и проникнуть в глубину художественного замысла «Укрощения строптивой» с розовым презервативом на голове главного героя. Но питерский режиссер Дмитрий Егоров, известный новосибирцам по сценической адаптации Салтыкова-Щедрина в «Истории города Глупова», отошел от уже типичного для «Красного факела» эпатажа. Его новая работа — «Довлатов. Анекдоты» — простая (в хорошем смысле слова) трагикомедия про эмигрантов-семидесятников, которые как могли боролись с абсурдом советского периода. Лично я готова пересмотреть эту историю еще пару раз.

Информация о том, что в спектакле три действия, поначалу не порадовала. Удовольствие от кусочка торта всегда больше, чем от торта, проглоченного целиком. Но Егоров замирает в полушаге от тягомотины: четыре часа по ощущениям ужимаются до пары.

Литературная основа постановки — рассказы Сергея Довлатова, писателя, журналиста, интеллигента, диссидента 70-х годов и алкоголика. Последнее — неумолимое следствие из предыдущего. «Мне 45 лет. Все приличные люди уже или застрелились, или на худой конец спились», — рассуждает он. Характерные черты Довлатова перекочевали к главному действующему лицу «Анекдотов» — литератору Долматову. Девичий кумир Павел Поляков смотрится в его образе так органично, что можно не только простить ему предыдущие роли на любителя, но и выдать аванс зрительской симпатии на будущее. Хотя меня гораздо сильнее зацепило перевоплощение Олега Майбороды — из зэка в Ленина для тюремного спектакля о торжестве революции, из Ленина в фотографа-функционера и обратно.

В скупых декорациях рождается советский мир заменяемых — людей, вещей, стран. Артисты, как кубики лего, складывают разные комбинации — эпизоды из жизни Долматова. Он дружит с Бродским, разводится, а потом снова сходится с женой, творит «ура-патриотические» тексты в Эстонии (некоторые труженики современных ведомственных газет узнают и родной стиль, и обстановку), до тех пор, пока его рукописи не изымают при обыске, потом устраивается конвоиром на зону. «Не зона, а дом культуры!» — доносится со сцены.

Сначала смешно, потом грустно. Особенно когда голос «за кадром» говорит, что выражать свои эмоции героям мешает запрет на мат в общественном месте. Сразу понимаешь, что «Свобода» — это преимущественно радио и тогда, и теперь, а за границей тебя, как и Долматова, никто не ждет. Не ждали семидесятников и на Родине. В лучшем случае забудут, в худшем — посадят. Даже воображаемый друг Пушкин, с которым можно по-хармсовски выпить водки или подудеть на саксофоне, Долматова не спасает. Ближе к финалу открывается, что под плащом Пушкина прячется такой же эмигрант. А все, что остается, — песня c не прошедшими цензуру словами. Слушаем и подпеваем: «Жаль, подмога не пришла, подкрепленье не прислали. Вот обычные дела. Нас с тобою пи-пи-пи (обманули. — А.Н.)».