Наверное, у всех велико искушение пошутить: мол, в Пскове Тимофей Кулябин (режиссер спектакля) выиграл сочинскую Олимпиаду. Всё-таки полный зал в день (точнее — в вечер) церемонии открытия игр — это о чем-то говорит. Скорее всего, о том, что псковичи знали, на что шли. И интерес к спектаклю возбудило отнюдь не возрастное ограничение 18+.

Просто об «Онегине» Кулябина столько говорят: пять номинаций на «Золотую маску», остросовременное прочтение, очищение от штампов и клише... Послушаешь, поморщишься: опять прочтение, опять война со штампами. Но это же нынче самое клише! Время такое: всё, что было с утра остросовременным, к вечеру гонится с улюлюканьем — «баян!». И само слово «баян» в соцсетях давно уже баян, я знаю. Надоедает всё мгновенно, раздражает постоянно, забывается моментально. И скучно всё. Вы понимаете? А вот «Онегин» понимает.

И никого не обманули упоительные звуки дуэта Ольги и Татьяны из оперы «Евгений Онегин» в самом начале, пока зритель знакомился со сценическим пространством спектакля. Оно такое необжитое: то ли по-холостяцки запущенное, то ли у этого пространства вообще не жилое назначение... Кто-то скажет — кинопавильон, я скажу — лофт. Самое место для нашего Евгения (Павел Поляков) — мужчины отнюдь не байронической наружности, из которого на глазах зрителя в три приема уходит вся радость бытия. Секс становится короче, вино кислее, все социальные связи — бессмысленнее. Всё видел, пробовал, всё ощутил:

Недуг, которого причину

Давно бы отыскать пора,

Подобный английскому сплину,

Короче: русская хандра

Им овладела понемногу...

Смотришь на это и думаешь: классическое депрессивное состояние, но пока не депрессия, нет. Вообще, сейчас это лечат, а во времена Пушкина просто уважали. Но, наверное, и синдром не так часто случался. Сейчас же его можно диагностировать у каждого второго: Онегин — добрый мой приятель. И ваш, и чей-то там еще. Этими людьми с остановившимся взглядом, коротающими жизнь у мониторов, днем набиты офисы от Москвы до Владивостока, а вечером социальные сети (хотя кого я обманываю — из сети они не выходят вообще, последняя же опора в жизни).

И всем такой Онегин понятен, все бы ему то же самое посоветовали в плане не медикаментозного лечения: дауншифтинг (уж если такая возможность представилась), новые люди, возможно, новые отношения. Не хочешь? Надо, брат, себя заставлять. Всё-таки свежий дурак — это хоть и симптоматическое лечение, но первое время помогает. Для Онегина этот свежий дурак, конечно, Ленский (Сергей Богомолов) — «с душою прямо геттингенской». Светлый человечек человек, но пустышка, как потом признается Онегин самому себе. А Татьяна (Дарья Емельянова) в своей случайной попытке понять — кого же она так беспощадно полюбила — наткнется на эти откровения...

Но до этого еще почти целая жизнь, в которой так мало забавного. Например, забавно наблюдать за Ленским, карманы которого всегда полны мела. И он этим мелом пишет ерунду на стенах (в том числе стенах друзей), опыляет всех, кого любит, а любит он без разбору. Его потрясающая жовиальность, которой откровенно подпитывается (вампирит) Онегин, зрителю представлена как непрерывный чемпионат по паркуру. Плохой поэт Ленский не умеет летать, но умеет ловко прыгать. И утрата даже этой способности (в ночь перед дуэлью) — это как предчувствие конца. Его Ольга (Валерия Кручинина) — девушка из «контактика» (а Онегин — из фэйсбука, чувствуете разницу?). Наверняка её «трудно найти, легко потерять и так далее», она непрерывно фотографируется и утомительно смеется. Идеальный мог бы быть брак.

Онегин выбрал бы другую... Но письмо Татьяны его тоже позабавило очень ненадолго. К слову, Дарья Емельянова — исполнительница роли Татьяны номинирована на «Золотую маску» за лучшую женскую роль. И я буду за нее болеть. Уж слишком беспощадно обошелся с ее образом Кулябин. Не во всём, боже упаси, не во всём! Но какая жуткая сцена написания письма... На это неудобно смотреть, как, наверное, неудобно читать чужие письма. Там не пробуждение чувств, нет. Там такое пробуждение чувственности, такой гормональной взрыв, что хочется объяснить создателю: это очень по-мужски, у девочек так не бывает... Но всё остальное — правда.

Зарецкий (Георгий Болонев) прекрасен и по-пушкински каноничен. Не в том смысле, что он из той эпохи, ни в коем случае — тоже наш человек. Но мы же все помним, что дуэль состоялась именно из-за его участия в деле? Такие люди как Зарецкий, тайно презираемые светом, создают и рушат репутации. Хотя, наверное, современному зрителю это как раз не понятно: почему убить друга менее страшно, чем показаться смешным? Современный зритель и про последнюю дуэль Пушкина вслед за Булгариным повторяет: «Великий был человек, а пропал как заяц». Можно же было поговорить с Дантесом, то есть как-то договориться...

Но Онегин убивает Ленского, на мой взгляд, тоже вполне канонично, если иметь в виду резоны пушкинской поры. И себя — в «достоевском» смысле. Да и Татьяна в Москве не так, чтобы жива...

В спектакле Кулябина нет последнего объяснения Евгения и Татьяны. Только его внезапное явление и безнадежное замирание перед ней. А дальше — только саморазрушение, исполненное Онегиным вполне буквально: бумажный манекен разлетается под мощной струей воздуха. Бумага исчезает так же легко, как смывается со стен мел Ленского.

...За три часа до показа в Пскове «Онегина» Новосибирского театра «Красный факел» на лекции Ольги Седаковой «И не оспоривай глупца» говорили об уме. И Ольга Александровна, отвечая на один из вопросов, напомнила высказывание Гоголя, которое в год 200-летия Пушкина цитировали едва ли не с мазохистским упоением: «Пушкин есть чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через 200 лет».

Да, мы — не Пушкин. Мы его вечные лирические герои.