Новосибирский театр «Красный факел» дает гастроли в Омске, и актеры из его труппы на целых две недели остановились в нашем городе. ОтдохниОмск.ру не мог упустить такой возможности пообщаться с ними.

Владимир Лемешонок и Константин Телегин — одни из ведущих актеров «Красного факела». Первый занят почти во всех привезенных в Омск постановках, а второй — абсолютно во всех. За чашкой чая актеры рассказали о своем театре, о творчестве и о том, чего ждут от омских гастролей. Наша встреча состоялась на следующий день после первого спектакля «Красного факела» в Омске.

Об Омске

— Первым делом интересно узнать, какие впечатления от первого вечера в омской драме... Как вам сцена, как зритель?

Владимир Лемешонок: Омский зритель замечательный, очень хорошо реагирует! Если честно, показалось, что ваш зритель тоньше. Он реагирует на какие-то вещи, на которые у нас, может, и не отреагировали бы вовсе. У вас действительно очень воспитанный зритель!

Константин Телегин: У меня тоже такое ощущение! Но знаешь, почему так произошло? Я думаю, ты просто забыл премьерного зрителя. Все-таки на открытие гастролей пришла театральная публика, отсюда и такая приятная публика. На одной волне! Ты понимаешь, что тебя понимают.

В. Л.: Ты подмигнул — и зал уже тебя чувствует! Вчера вообще почти вся труппа омской драмы была на спектакли. И мы очень волновались! Это как экзамен.

К. Т.: И все так близко! Есть ложи, которые находятся практически на сцене! Зрители совсем рядом!

В. Л.: От этого такая концентрация. В Новосибирске есть театр «Глобус», очень хороший, но он вообще построен как клуб, очень распахнутая сцена и концентрации никакой. А у вас такая собранная сцена, такой собранный зал... Это концентрирует энергию! Потому что театр концентрирует энергию.

К. Т.: Это во-первых, а во-вторых, есть такое понятие — намоленности сцены. В нем живет дух, энергетика удивительных артистов, которые играли в нем прежде.

В. Л.: Чонишвили, Ожигова... Мы же выросли на них! Я лично отношусь к омскому театру с каким-то великим пиететом. Я когда-то хотел в нем аботать, даже приезжал, договаривался с директором...

К. Т.: Если бы мне нужно было выбрать какой-то другой провинциальный театр, чтобы в нем работать, мне кажется, я поехал бы в Омск.

— А спектакли омской драмы вам раньше приходилось видеть? На пресс-конференции, приуроченной к открытию гастролей «Красного факела», упоминалось, что, к сожалению, актеры двух театров не смогут посмотреть в этот раз спектакли друг друга.

В. Л.: Видели! Жаль только, что мало. Василиади, Окунев, Смирнов. Восхищаюсь ими!

К. Т.: Я с Михаилом Окуневым вчера познакомился, и мне было очень лестно услышать от него комплименты в адрес нашего спектакля. Для меня это была очень высокая оценка!

В. Л.: Нас смотрели все лучшие артисты Сибири! Однажды в каком-то журнале московском меня назвали одним из лучших артистов провинциальной России. Я так гордился этим! Я решил, что это так здорово! Как будто меня на один уровень с Мироновым поставили. Провинциальная Россия — это же так мощно звучит! Михаил Окунев тоже один из лучших актеров провинциальной России.

О репертуаре

— Расскажите о спектаклях, которые вы привезли в Омск. Может, какие-то отдельно выделить хотите? Про комедию «Ужин с дураком» вы не слишком лестно отзывались...

В. Л.: Да, я не высокого мнения о пьесе. Но в этом наша профессия, наша беда и наше счастье: к спектаклям, в которых мы заняты, мы всегда относимся прекрасно. Мы всегда думаем над тем, как лучше сыграть. А когда я читал пьесу, я подумал, что, в общем-то, не самая лучшая пьеса...

К. Т.: Мне кажется, нужно просто правильно относиться к спектаклю. Вот взять хотя бы наш спектакль «Только для женщин!!!». Я понимаю, что он поставлен по коммерческим законам, что это просто очень смешная комедия. Но это не драматический спектакль...

В. Л.: Я думаю, это шоу!

К. Т.: Развлекательная программа, которая очень хорошо принимается и нужна зрителю.

— А вам самим нравится участвовать в подобных постановках? Делать шоу?

В. Л.: Я не участвуют в «Только для женщин!!!», но должен сказать, что Константин замечательно двигается, замечательно поет и в этом спектакле это все проявляет!

К. Т.: Нам приходится его много играть, часто.

В. Л.: Но люди его очень любят!

К. Т.: Уже больше двухсот спектаклей за пять лет мы сыграли. По четыре раза в месяц его показываем, как минимум. А в июне и вовсе восемь раз получается: три в Новосибирске и пять в Омске.

В. Л.: Когда я прочитал пьесу, мне показалось, что это не пьеса, а просто фуфло какое-то. Но когда я посмотрел спектакль, мое мнение поменялось! Это не психологический спектакль, но смотреть его — одно удовольствие. Ребята великолепно двигаются, много работают!

О профессии

— Когда играешь спектакль так много раз, как сохранять к нему в себе какой-то интерес?

К. Т.: Я думаю, это один из самых сложных моментов в нашей профессии. Вечером приходить и, независимо от того, в каком ты настроении, выдавать эмоции нужные, играть комедию или трагедию...

В. Л.: Не всегда, если честно, получается. Иногда лучше, иногда хуже. Но когда мне говорят: как вам удается играть одно и то же? Я отвечаю: а я никогда не играю одно и то же! Каждый раз абсолютно другое. Каждый раз другой день, другой зал, другое настроение, все! Это кажется тому, кто не занимается этой профессией, что текст один и тот же. Разные интонации, мы придумываем разные штуки, друг друга веселим и печалим, как только можем.

— Расскажите про импровизации, это всегда интересно! Бывает же, когда специально сказали не ту фразу, чтобы другой актер нашелся, что нового ответить?

В. Л.: Бывает! Как правило, не специально, а случайно. Но если удачно, то думаешь: а здорово получилось! И даже потом используешь снова. Бывают моменты, когда я что-то меняю и веселю партнера, и меня веселят. Хороший артист всегда активно реагирует на неожиданности.

— Есть мнение, что в современном театре появилась проблема: актеры слишком настроены на коммерческую сторону работы и меньше уделяют творческому развитию вне ее. Взять хотя бы те же капустники: если раньше в Омске их было очень много, то теперь это почти редкость. Как с этим обстоит дело в Новосибирске?

В. Л.: У нас есть антреприза...

К. Т.: Где за эти капустники еще и неплохо платят. В кафе-кабаре «Бродячая собака» артисты после спектаклей делают шоу в разных жанрах.

В. Л.: Вот Костя, например, поет замечательно, и у него есть программа «Вертинский», где он поет романсы из репертуара Вертинского, но не копирует, а привносит что-то свое.

Театр и зритель

— Значит, есть жизнь кроме театра?

К. Т.: Мне даже кажется, что иногда антреприза расцветает сверх меры... Есть даже антрепризные театры.

В. Л.: Есть, например, один такой развлекательный частный театр, в котором мы все немного задействованы бываем. Понятно, что все постановки там ориентированы в первую очередь на публику, а публика хочет или похохотать, или поплакать. В большей степени, конечно, похохотать. Как не перейти грань вкуса и меры? Ты сам за все в ответе!

К. Т.: Да, и ты должен это понимать. Ты не прикрыт ни режиссером, ни осветителями. Есть сцена, есть зрители и ты.

В. Л.: Может, театр средний по драматургии, но индивидуальности очень интересные!

— По поводу ориентации на публику... От этого ведь может страдать не только антреприза. Насколько вопрос коммерческой успешности влияет на выбор пьесы? В том же «Красном факеле».

В. Л.: Артисты, конечно, не принимают решений относительно репертуарной политики театра, но влиять на них могут. Например, я член Худсовета. Там обсуждаются пьесы. И я не могу сказать, что в нашем театре уж так давят деньги. Иногда даже и очень рискованные пьесы берем! Театр формирует своего зрителя, но в театре есть разные спектакли, которые тоже формируют своего зрителя. На такой спектакль он не пойдет, зато пойдет на другой. И в театре так должно быть обязательно: иначе или те, или другие обидятся!

К. Т.: Да и директор, мне кажется, понимает, какое должно быть процентное соотношение между развлекательными спектаклями и высокохудожественными.

В. Л.: Потому что иначе ему его же друзья и коллеги скажут: «О-о-о, что-то вы опустили планку в погоне за зрителем!». Он этого тоже не хочет. Директор должен держать уровень, а поскольку наш директор — человек амбициозный и гордится тем, что занимается хорошим сибирским театром, то должен держать планку.

К. Т.: Конечно, идеальный вариант — это когда удается соединить обе стороны. Мне кажется, в нашем спектакле «Сильвестр» что-то такое получилось. Интересно написанная актером драматургия и с другой стороны — зрелищная постановка.

Актер и режиссер

— Мы заговорили об экспериментах, о рискованных спектаклях. Мне интересно узнать у вас как у актерах — как вы относитесь к современной режиссуре, к экспериментам на сцене? Я говорю даже не про обнаженку...

В. Л.: Обнаженкой вообще никого уже не удивишь! Я помню, как-то к нам прибалтийский театр какой-то приезжал и там на сцене женщина умывалась и разделась топлесс. У меня тогда челюсть просто отвалилась! Теперь в этом уже ничего особенного... Вообще если бы меня заставили раздеться на сцене, я бы сделал это с удовольствием!

К. Т.: Ну... Только это было бы уже не очень интересно!

В. Л.: Да, интереснее гораздо, когда женщина раздевается (смеется). Вообще я так считаю: актер — это инструмент. Если женщина говорит: «Нет, я не раздеваюсь», это не совсем актриса. Актриса и актер должны уметь быть прекрасными и одетыми, и голыми! Но это отступление.

— Да, что скажете про современную режиссуру?

В. Л.: Я очень люблю современную режиссуру — Митю Чернякова, Серебренникова, Никрошуса... Но дело в том, что когда спектакль просто весь забит режиссурой, то тяжело бывает. Хочется увидеть живого человека, когда он замолчит. Просто посмотрит в зал или на партнера. Это интересно! Вот если режиссер пользуется только своими ходами — это плохо. Хотя хочу сказать, что когда я был молодым, я был очень плохим для режиссеров! Я скандалил, я отстаивал свое право на авторство. А со временем мне стало интересно выполнять чужой рисунок. Ну, если, конечно, это не полный кретин... Так тоже бывает, но мне повезло: удается встречаться с интересными режиссерами! И когда режиссер строит разумный какой-то рисунок, то в нем интересно находится.

Век учись

— Еще один вопрос, который всегда интересно задать актеру. У роли можно чему-то научиться? Меняют ли роли вас как личностей?

В. Л.: Конечно! Например, когда я начинал играть Сальери в «Амадеусе», я думал, что я не Сальери, я Моцарт. А когда я лет шесть его поиграл, то понял, что я Сальери.

— Почему так?

В. Л.: А потому что я, как мне кажется, слишком многим по-белому завидую.

К. Т.: Сальери гораздо интереснее играть, чем Моцарта, по-моему!

В. Л.: Ну, Моцарт тоже замечательная роль, Моцарт есть Моцарт! Но вообще единственное, что я не делаю, это не убиваю Моцартов. А завидовать им я завидую! Вот сейчас я смотрю фильм «Достоевский». Очень средний фильм, сериал. Но, Боже мой, как я завидую Миронову! Как я завидую его дарованию фантастическому, по-хорошему! Думаю, и Сальери завидовал Моцарту именно так. То, что Сальери его убил — это ведь Пушкин придумал.

— Константин, а у вас были такие значимые роли? Которые все поменяли?

К. Т.: Мне кажется, меня роли не меняют. Хотя вот Лена, жена моя, говорит, что меняют. А я не замечаю.

В. Л.: Жене-то виднее!

К. Т.: Но в любом случае, нужно всегда помнить, что это только работа. Не должно быть клиники, все равно. Я не верю, когда актер говорит: «Я сейчас был другой человек». Все равно это только до какой-то степени.

В. Л.: Это тогда уже шизофрения, да. Наша профессия похожа на профессию канатоходца. Нужно не упасть, но быть на грани. Если человек не на грани, если он абсолютно нормален, то он не артист. И если он сумасшедший, то тоже не артист.

— Владимир, Вы сами преподаете, насколько я знаю...

В. Л.: Да, но больше не буду!

— Почему?

В. Л.: Прошел целый курс, четыре года. Я всерьез прикоснулся к преподаванию, и понял, что не могу отдать этому делу столько, сколько оно требует. Я понял, что оно требует фантастической отдачи! Нужно следить за человеком — даже не за одним, за группой людей! — просто по миллиметру. Когда принимаешь, потом по шагам... А я не могу, я слишком занят. Вот есть такой человек — редкий! — Табаков. У меня такое ощущение, что он феномен. Его хватает на все! Но я не думаю, что я такой же феномен. Надо отдать всего себя, а иначе нечестно. А поэтому пока я взял тайм-аут.

— Раз заговорили о тайм-ауте, к этому последний мой вопрос. Как вы оба отдыхаете? Есть ли вообще время на отдых и хобби — наверное, нет?

К. Т.: Мне кажется, что если у нас гастроли в Омске пойдут так, как начались, то мы здесь не потрудимся, а отдохнем. Например, после первого спектакля мы чувствуем себя отдохнувшими.

В. Л.: Однажды я пришел разговаривать со студентами — тогда еще не в качестве педагога, меня просто пригласили поговорить. Я прочитал им какой-то отрывок, и один молодой человек спросил: а где вы берете энергию? Я ответил: везде! Вот она: в стенах, в потолке, в вас, в женщине, которая смотрит.

К. Т.: В основном ты получаешь энергию от зрительного зала. Если вы понимаете друг друга, то это не утомляет. Это придает сил.