Цена успеха

ДЕСЯТЬ лет — немалый срок, если учесть, какие масштабные перемены произошли в театре, который еще в 50-х годах московские критики окрестили «сибирским МХАТом». Высокая творческая репутация труппы с тех пор не единожды подтверждалась, однако в конце прошлого века даже само здание выглядело так, что, как говорится, без слез не взглянешь. Фасад с облупившейся штукатуркой и трещинами, протекающая крыша, за кулисами — протертый до дыр линолеум, о который невозможно не запнуться. Фасад красноречиво отражал финансовое положение «Красного факела», имевшего задолженности по всем статьям. В частности, к тому моменту, как в октябре 1999-го назначили нового директора, коллектив уже четыре месяца не получал зарплату и настроение имел соответствующее. Все, как в чеховской «Чайке», были нервны. Ждали худшего — увольнений и прочих разрушительных реформ.

Александр Прокопьевич не склонен драматизировать ситуацию:

— В жизни любого театра бывают взлеты и падения, это нормально. К тому же я принял руководство спустя год после дефолта, страна еще не выбралась из экономического упадка, что уж говорить о театрах? В «Красном факеле» мне сразу понравилась крепкая, профессиональная труппа, которая однозначно была гораздо выше среднего уровня. На первом же собрании я публично заключил: «Есть бриллианты, но хорошей оправы нет».

На самом деле основная миссия руководителя — создать благоприятные условия для работы, для развития. Кулябин тем и занялся, усовершенствовав систему оплаты. Плавно, планомерно за два года перевел весь творческий состав на контракты. Если раньше ставки окладов зависели преимущественно от званий и выслуги лет, то контракты позволили платить по реально вложенному труду, учитывать занятость в репетициях и спектаклях. Нового директора не устраивала и низкая — от 50 до 80 процентов  наполняемость зала, он искал режиссеров и пьесы, способные собрать аншлаг, ведь аншлаги и есть показатель успеха, востребованности театра. Премьера комедии «Пока она умирала» Надежды Птушкиной, выпущенная в 2000 году, явилась первой «ласточкой», вызвавшей зрительский ажиотаж, очереди у кассы. А директор за тот простой по эстетике, но задушевный спектакль не раз, что называется, «получил по шапке» от местных критиков. Да и в целом к нему как к человеку пришлому, приехавшему из Ижевска, в Новосибирске поначалу относились предвзято, каждый шаг рассматривали словно под увеличительным стеклом. Внешне он реагировал на критику стоически, бестрепетно, но наверняка переживал. К тому же его руководству сопутствовали разного рода стихийные бедствия и ЧП. Чего стоит один только пожар, практически уничтоживший правое крыло здания.

— Я понимал, что должен запастись терпением, — вспоминает о том периоде Александр Прокопьевич. — Нельзя опускать руки и нельзя озлобляться. Злость разрушительна. А театру для успешного существования совершенно необходима аура доброжелательности, уважительного, чуткого отношения друг к другу. Как ни удивительно, наш коллектив по-настоящему сплотили испытания реконструкцией, когда театр почти два года был бездомным. Но реконструкция была уже неотложна, совершенно необходима, и она не состоялась бы, если бы не помощь, не чуткое и оперативное реагирование на возникавшие проблемы со стороны областной администрации и лично губернатора.

Напомню, что несколько краснофакельских спектаклей в ходе глобальной реконструкции, когда менялось все — перекрытия между этажами и оборудование двух сцен, прокатывались на чужих площадках — в ДКЖ, Доме ученых, ДК «Прогресс», Камерном зале филармонии, но многие артисты и технический персонал остались «за бортом», не у дел. Директор, и прежде никого не собиравшийся увольнять, испытывал опасения, что ценные кадры разбегутся. Ведь, например, в цехах — постижерном, реквизиторском, пошивочном и других — трудились действительно штучные специалисты с 20-30-летним опытом, владеющие редкими навыками. Однако все они запаслись терпением, не искали новых «хлебных мест», тем самым обнаружив и преданность театру, и доверие к директору, которого уже никто не считал новым. Он стал своим. Коллектив ждал окончания реконструкции, прямо как солдаты и тыловики — победы в войне. На недостроенной Малой сцене зимой репетировали при включенных обогревателях, и все равно было так холодно, что не приходилось снимать верхнюю одежду и пар шел изо рта...

К хорошему быстро привыкаешь, вот и горожане привыкли, что зданию «Красного факела» — историческому и архитектурному памятнику начала прошлого века — вернули первоначальный облик. Он выглядит подобно московским и питерским заповедным уголкам, чем очень украшает наш город. Фасад с колоннадой подсвечен по вечерам, здесь, среди афишных тумб и ухоженных деревьев, приятно просто прогуляться, не только что зайти внутрь. Впрочем, и со служебного входа театр разительно переменился, цивилизовался. Тепло и уютно. Столовая с домашним меню и льготными ценами, комфортные гримуборные с диванами, где можно отдохнуть между утренними репетициями и вечерними спектаклями, и душевые кабинки. А главное — всюду движение, кипение жизни. На третьем этаже пол ходит ходуном — там танцуют, отрабатывают трюки и прочие элементы сцендвижения студенты театрального института, занятые в спектаклях «Факела». На Малой сцене в разгаре прогоны ближайшей премьеры «Степ на фоне чемоданов», которой скоро отметит бенефис известная актерская чета Светланы Сергеевой и Михаила Стрелкова. В репетиционном зале идут репетиции спектакля «Продавец дождя», а на Большой сцене выставляют декорации шоу «Только для женщин», уже на протяжении нескольких сезонов пользующемся колоссальным зрительским спросом. Из-за одной двери слышится пение, из-за другой разносятся монологи, тоже накаляющие творческий градус закулисья. Собственно, это и есть создание условий, то, что и требовалось от директора.
Он признается, что многим еще не удовлетворен. Воспринимает как ЧП обстоятельство, если в какой-то из дней на остатке непроданных 15—20 билетов на спектакль, и анализирует, почему так случилось:

— Новый виток экономических трудностей в стране и мире заставляет работать еще напряженнее. Вынужденной мерой был рост стоимости билетов в среднем на 10 процентов в начале сезона. Но мы подняли и планку качества выпускаемых спектаклей. Премьер стало меньше, вместе с тем процесс подготовки новых спектаклей стал вдумчивее и длиннее — 3—4 месяца, не меньше. Я не ограничиваю полет фантазии режиссеров финансовыми рамками, наоборот, стремлюсь всеми мерами и средствами соблюсти их пожелания, зато и халтуры не потерплю.

Ни для кого не секрет, что заметные строки вписал в афишу «Красного факела» последних лет младший сын Александра Прокопьевича — режиссер Тимофей Кулябин, который был самым молодым абитуриентом и студентом РАТИ и остается самым молодым режиссером огромной территории, простирающейся от Урала до Дальнего Востока. Конечно, злые языки подозревали отца-директора в протекционизме, но те досужие разговоры уже наскучили, поскольку Тимофей действительно подает надежды и подтвердил право на существование в режиссуре результатами постановок отнюдь не только в «Красном факеле». Пусть его спектакли — не бесспорные шедевры, что, скорее, плюс, а не минус, ведь в спорах и рождается истина. Но он со всей очевидностью доказал, что мастерски владеет формой и умеет актуализовать вечные темы через классику, владеть вниманием аудитории, с которой затевает отнюдь не детские, не облегченные, а самые что ни на есть насущные диалоги. На его становление, безусловно, повлияла биография, те обстоятельства, что отец почти четверть века был ведущим актером, а мама достаточно долго работала помощником режиссера. Кулябин-младший вырос за кулисами. А Кулябин-старший в свое время — в начале «лихих 90-х» — подался из актеров в театральные менеджеры, закончил Высшую школу сценического искусства при РАТИ, дважды стажировался в США и учился антикризисному управлению в других практических отраслях. Недаром созданное им в Ижевске театральное агентство «КАПиК», спродюсировавшее массу интересных проектов, гастролей и фестивалей, обрело широкую известность. Собственно, его не позвали бы в директора, если бы он не имел соответствующих заслуг, оснований.

Практика активного продюсирования не закончилась для Александра Прокопьевича с переездом в Новосибирск, наоборот, обрела черты принципиально новаторского подхода. В 2001 году он выступил с идеей объединения театрального пространства Сибири, распавшегося вследствие упразднения гастрольной практики, да сам и реализовал то трудоемкое начинание, устроив первый межрегиональный фестиваль «Сибирский транзит». Образно выражаясь, покорял Сибирь не как Ермак, силой, а посредством любви и дружбы, поводов для сотрудничества. На том первом фестивале, помимо репрезентативной программы показа лучших спектаклей последнего сезона, царила уникальная атмосфера искренности и открытости, непосредственного общения, обмена впечатлениями, эмоциями и энергиями в ходе официальных обсуждений спектаклей и неформальных капустников, посиделок с музыкой, танцами, братаниями и объятиями. Директор фестиваля создал условия для контакта всем гостям не хуже, чем интернет-порталы.

— В мае 2010 года состоится очередной, 9-й фестиваль, переименованный в «Ново-Сибирский транзит», — поделился замыслом, концепцией грядущего форума Александр Прокопьевич. — Отныне участвовать в нем будут театры не только Западной Сибири, но и всей территории от Урала до Дальнего Востока. Масштаб расширился, увеличился, но и требования изменились: театры подают заявки, а решение, включать или не включать показы в программу, будет принимать экспертный совет под председательством одного из ведущих театроведов страны Олега Лоевского. Конкурсная соревновательность будет высокой, но мне очень хочется, чтобы повторились радости человеческого общения. Чтобы каждый гость ощутил себя желанным и уважаемым. Я настаиваю на том, что без любви и уважения нет театра.

Ирина Ульянина, «Новая Сибирь» № 43 (889) от 23 октября 2009 г. 30 октября 2009