Тимофей Кулябин: Больше всего не хочу ставить хорошие, правильные спектакли

В ДОЖДЛИВЫЙ понедельник на этой неделе художник Олег Головко и режиссер Тимофей Кулябин приоткрыли завесу тайны над своим замыслом — представили инсталляцию в фойе, которая послужит своеобразным эпиграфом к премьерному спектаклю KILL (в дословном переводе — убить, убийство). Название возникло от совмещения двух слов заглавия трагедии Шиллера «Коварство и любовь», но не как механическая аббревиатура, а как наиболее точное выражение театрального эксперимента, исследующего возможность или невозможность Любви и Бога в современном мире. Тимофей Кулябин, которого критики относят к десятке лучших молодых режиссеров страны, постоянно обращается к классике («Макбет», «Онегин», «Гедда Габлер» и др.), но никогда не следует точно букве авторов, использует разные переводы, переписывает и переосмысляет материал, насыщая его другими источниками, культурологическими артефактами. Не впервые он совместно с талантливейшим сценографом Головко организует и инсталляции. По его выражению, «мы нащупываем жанр прелюдии к спектаклю, пусть этих жанров будет много — 100, 200, проект предполагает, что такое возможно».

Итак, в день премьеры KILL зрители в фойе «Красного факела» увидят большой деревянный крест — распятие на помосте, залитое кровью. Имитирующая ее краска весьма правдоподобна, так же, как и болтающиеся кожаные ремни, которыми стягивали руки. А вместо жертвы — монитор, на котором бесконечно повторяется акт судилища над безвинной — хрупкой и чистой Луизой Миллер, героиней «Коварства и любви» (главную женскую роль — дочери бедного музыканта Миллера — сыграет Дарья Емельянова, прежде представшая Татьяной Лариной и Геддой Габлер). Воздействие эта видеоакция на кресте под названием «Глаза Бога» оказывает самое что ни на есть сильнейшее. Выбивает из канвы привычного течения жизни, из психологического комфорта, настраивая на некие нравственные испытания, на нелегкие размышления о сути бытия, поступках, возмездии, праве на любовь.
Программка к спектаклю, оформленная, как и афиша, светящимися неоновыми трубками, из которых сложена надпись KILL, тоже содержит эпиграфы. Первый — из книги пророка Исаии: «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, введен был Он на заклание, и как агнец перед стригущим его безгласен...» Вторая цитата принадлежит Рене Жирару, взята из его труда «Насилие и священное»: «Убивать жертву преступно, поскольку она священна, но жертва не будет священной, если ее не убить».
ИЗРЕЧЕНИЯ работают на те смысловые пласты «мещанской драмы» романтика Фридриха Шиллера, которые привлекли режиссера Кулябина. Для него идея жертвы рифмуется с образом героини спектакля, обещающем стать самым дерзким из его работ. Отмечу, что маленьким шедевром служит и видеоанонс спектакля, выполненный художником по свету Денисом Солнцевым и размещенный на сайте театра «Красный факел». Вообще, в премьере будет много художественного — абстрактного и фигуративного видео, оно не столь иллюстративно, сколь расширяет границы текста и контекста, но и самоценно. Уже судя по анонсовому клипу, большая находка режиссера — актер «Старого дома» Анатолий Григорьев, приглашенный на роль Фердинанда, сына Президента фон Вальтера, возлюбленного Луизы.
— Я больше всего не хочу ставить хорошие, правильные спектакли. Устал, надоело, мне хочется живого диалога со зрителями, — признался Тимофей Кулябин в ходе беседы с прессой в понедельник.
Отмечу, что СМИ представляли исключительно девушки, влюбленными глазами взиравшие на красавца-режиссера. Ничто так не красит творца, как наличие свежих, увлекательных идей. Притом он редко употреблял местоимение «я», заменял его «мы», подчеркивая, что премьера — продукт коллективного разума, всех участников постановочной команды.
— Пьеса Шиллера, написанная в XVIII веке, — это памятник литературы, а не драматургия, она очень многословна, местами пафосна, содержит морализаторство, неуместное в наше время. В жизни люди не разговаривают так, как говорят его персонажи, и играть это на сцене невозможно. Все те любовные признания и страдания воспринимаются фальшивыми. Чтобы выполнить адекватный современности сценический текст, сделать историю достоверной, я сократил монологи Шиллера, включил фрагменты из произведений Достоевского, Цвейга, Лессинга, из «Приглашения на казнь» Набокова. Есть в нем и отрывки из протестантских учений, кусочек на древне- арамейском языке.
Режиссер предполагает, что большую часть публики составят люди, никогда не читавшие Шиллера, для которых фамилия героини ассоциируется с американским пивом Miller. Это его никоим образом не разочаровывает и не отвращает: «Я работаю для современников, для молодого человека, чье сознание свободно от авторитетов, не восстанавливаю утраченную реальность, а собираю ее из атрибутики сегодняшнего дня. Мы живем в удивительное время, когда все стремительно меняется, сломаны, перевернуты многие понятия. Сегодня, к примеру, не надо 10 лет учить английский язык, достаточно воспользоваться программой переводчика в компьютере, чтобы объясниться. И ни у кого нет времени на то, чтобы слушать длинный, витиеватый, красивый текст со сцены, приблизить классику к зрителю можно, только применив современную логику. Эта логика тоже стремительно меняется. Спектакль, еще пять лет назад воспринимавшийся актуальным, сегодня таковым уже не является. Смысл шиллеровской трагедии довольно примитивный. Начать с того, что она жутко социальна, в ней действуют подлые дворяне и честные мещане, там процветает коррупция, там подделывают подписи и воруют деньги. Может, для немцев в конце XVIII века это было открытием, а нас давно не удивляет. Мы решили сделать ключевой тему жертвы. Жертвы как понятия религиозного — жертвы священной, искупляющей. И весь наш спектакль — это некая попытка понять, что такое жертва, имеет ли она смысл в наши дни, и зачем человечеству нужны невинные жертвы, козлы отпущения».
К этому высказыванию трудно что-либо добавить. Добавлю лишь, что на три первых показа премьеры KILL, которые состоятся в ближайший уик-энд 20, 21 и 22 сентября, билетов уже нет. А вчерашняя сдача спектакля худсовету прошла прекрасно — с овациями, с полным счастьем взаимопонимания.

Ирина УЛЬЯНИНА, «Новая Сибирь»

Ирина Ульянина, Газета «Новая Сибирь» 26 сентября 2013