Осенний марафон по трем театрам

Спектакль «Сильвестр» — второе пришествие режиссера Андрея Прикотенко на большую сцену «Красного факела». Накануне реконструкции известный столичный постановщик подарил новосибирским зрителям комедию «Тартюф», которая хоть и провалилась на «Золотой маске», но стала одним из самых ярких явлений театральной жизни города середины нулевых. Повторного чуда не произошло. Если «Тартюф» выстрелил, то «Сильвестр» лишь попшикал и начадил, впрочем, сделал это вполне обаятельно и не без достоинства.

В основу «совсем не детской истории», как определил жанровую составляющую постановщик спектакля, легла одноименная пьеса питерского актера и по совместительству драматурга Вадима Бочанова. «Сильвестр» был написан несколько лет назад, тематически явился продолжением другой пьесы драматурга-совместителя под названием «Бинго» и впервые был поставлен на сцене Забайкальского краевого драматического театра с подзаголовком «чушь из жизни какого-то королевства» и аналогичными отзывами читинских критиков. В Новосибирск, согласно мифологии, пьеса попала стараниями теперь уже московского актера Анатолия Узденского, а в руки господина Прикотенко — благодаря директору театра «Красный факел» Александру Кулябину, который, предлагая режиссеру пьесу на рассмотрение, целомудренно прикрыл авторский росчерк его коллеги и давнего знакомца. В узких кругах драматурга Бочанова тут же окрестили «новым Шварцем», однако спасти спектакль этим предсказанием создателям не удалось, равно как и приглашением в соавторы к Андрею Прикотенко новосибирского режиссера Павла Южакова.

Сюжет «Сильвестра» вертится вокруг притчего каркаса антисоветской закалки, который несколько десятилетий назад блестяще разработали Евгений Шварц, Григорий Горин и их лучший киноинтерпретатор Марк Захаров. Речь, конечно же, идет о свободном сердцем и чистым душой чудаке, который пытается взломать систему. Трогательный дурачок Сильвестр мечтает узнать, где встает солнце, впервые в жизни садится на коня, который галопом несется по полю и неожиданно оказывается во главе королевского войска. Войско побеждает. Всадник становится национальным героем и врачевателем придворных душ. Но королевская свита не терпит, когда балом правит посторонний, и жить бедолаге-Сильвестру остается совсем немного.

Свою недетскую сказку драматург Бочанов снабдил проверенными ингредиентами. В «Сильвестре» имеются и гротесковый сюжет, и философский подтекст, и иносказание, и

лежащие на поверхности ассоциации, и политическая сатира, и россыпь афоризмов и крылатых фраз, и подробная панорама лицемеров, карьеристов, лжецов, подхалимов, а также извращенцев всех мастей. Но все это вяло, откровенно вторично, на сто рядов пережевано-переварено и неубедительно до безобразия. Где у Шварца странствующий рыцарь Ланцелот, там у Бочанова какой-то супергерой Пипец — и с этим уже ничего не поделаешь.

К тому же режиссерски «совсем не детская история» под вывеской «Сильвестр» весьма неудачно и разляписто сверстана. В трехчасовую постановку, кажется, умудрились втиснуть все, что имелось под рукой, а вот отсечь лишнее и «причесать» поленились. Вытаскивает притчу Бочанова музыкальное оформление (саунд-дизайн работы Николая Якимова, пожалуй, единственная составляющая спектакля, достоинства которой оспаривать несправедливо, да и не хочется) и актерские работы.

«Сильвестр» дает краснофакельцам повод для искрометных актерских лихачеств, чем, собственно, они и пользуются. Стражу (Михаил Михайлов) предоставлена возможность публично пережить все стадии созревания чирья на пятой точке. Актеру (Владимир Лемешонок) — разразиться бездарностью. Лекарю (Сергей Новиков) — насладиться чудесами ипохондрии. Полковнику (Максим Битюков) — услышать скрежет своей единственной извилины. Графу (Павел Поляков) — до отвращения упиться собой и властью. Королю (Олег Майборода) — покрыться испариной вожделения при виде огня и гидранта. Королеве-жене (Елена Жданова) — одуреть от бешенства матки. А Сильвестру (Константин Телегин) — продемонстрировать глубины самоотверженного и душеспасительного с ума сошествия.

Все три часа спектакля герои фонтанируют изъезженными остротами, выпуская бесконечные струйки юмора, как знаменитый бронзовый мальчик на тихой брюссельской улочке близ Grand Place. Снуют по сцене под видеоинсталляцию на заднике, перебирающую легендарные портретные, пейзажные и абстрактные полотна. Слушают, как ожившие картины посылают некоторых из них прямым текстом в ж... у. Поют, лицедействуют и так вдаривают «Блюз восходящего солнца» в финале, что The Animals отдыхают. Хотя предполагалась, что отдохнуть в театр придет все-таки зритель.

Марина Вержбицкая, «Новая Сибирь», № 48 (334) от 10.12.2010