Игра на рецепторах

Шекспировская трагедия «Макбет» в новосибирском «Красном факеле» собрала небывалые для классики аншлаги. Неожиданно яркое, шокирующе эффектное и, одновременно, внятное режиссерское прочтение вернуло в театр и подростков, и пенсионеров. Ходить в театр стало и модно, и престижно, и необходимо.

Прошлый сезон в академическом театре «Красный факел», связанный с окончанием глобальной реконструкции здания — архитектурного и исторического памятника начала прошлого века, по давней традиции открылся премьерой — «Макбетом» в постановке Тимофея Кулябина — самого молодого режиссера Сибири. Его трактовка вызвала бурную реакцию: звучали упреки со стороны филологов — знатоков наследия Шекспира в переводе Пастернака, но их перекрывали восторженные отклики неофитов. Режиссер Кулябин работал с подлинником, но использовал семь вариантов переводов, включая собственный, а также изрядно сократил побочные линии, чтобы добиться внятности, увлекательности сюжета. В самом деле, спектакль, действие которого увлекает, завораживает зрителей любого возраста, образовательного ценза и вкусовых пристрастий, актуальностью трактовки. Каждое представление — аншлаг. В зале на 510 мест не остается ни одного свободного кресла.

— Я исхожу из данности. Сегодня мы, сами того не желая, поглощаем колоссальное количество информации. Ритм жизни ускорился, скорость восприятия увеличилась, с этим надо считаться. Я не допускаю ни секунды, чтобы на сцене ничего не происходило, нужен непрерывный action, — рассуждает режиссер Кулябин, выполнивший небывалый пролог и эпилог. Сначала герои Шекспира у него дружат и беспечно играют в футбол, пиная мяч. А в финале, в результате цепи предательств, враги пинают вместо мячей головы поверженных врагов.

Есть теория, согласно которой настоящий театр может твориться из ничего, из минимума декораций: коврик, стол, два стула... Все искупает блистательная актерская игра.
— Я не согласен. Театр сегодня не имеет права быть убогим, экономить на визуальных средствах, иначе он устареет, перейдет в разряд архаики. Все слагаемые постановки должны быть адекватны времени ее создания.

Вы постоянно обращаетесь к классике. Почему?
— В том ничего удивительного. Мы все учились, воспитывались на классике. Это такие проверенные веками, не подвергающиеся сомнениям в смысловой и стилистической целостности тексты, что им просто нечего противопоставить в современной драматургии. К тому же глобальные темы созвучны мне сейчас. Я стараюсь разобраться с вопросом: кто есть человек в мироздании? Какова его функция на земле? Он — необходимый или лишний? Насколько безграничны или конечны его возможности? Он — часть социума или игрушка в руках судьбы?

Актеры для вас — игрушки в руках режиссера?
— Нет, актеры — мои союзники, понимающие, что искусство должно апеллировать к публике через метафоры, посредством поэтики, эстетики, оборачивающейся магией. Театр принято считать искусством элитарным, «не для всех», как арт-хаус в кино. Я признаю, что театр, действительно, клубное искусство, некая роскошь, но стремлюсь открыть его широкой аудитории, сделать массовым искусством в смысле понятности, не снижая притом эмоционального и интеллектуального посыла. Цель искусства — побудить к размышлению, возбудить рецепторы или, быть может, ферменты, побуждающие человека реагировать на несовершенства в себе и окружающей среде. А театр — это часть мироустройства. По-моему, неотъемлемая его часть.

Ирина Ульянина, «Деловой квартал», №19 (120) от 28 сентября 2009 15 октября 2009