Десять сцен, которые не потрясли театральный мир

«Декамерон» переводится как десятидневка. Этот же временной отрезок впоследствии перенесен в название известной книги Джона Рида об Октябрьской революции 1917 года — «10 дней, которые потрясли мир». Увы, ничего революционного на сцене публика не увидела.

Василий Сенин, нынешний главный режиссер Псковской драмы, — отнюдь не темная лошадка для новосибирского зрителя. Пять лет назад он поставил в «Красном факеле» спектакль «Саранча» — к слову, довольно скоро исчезнувший из репертуара театра. И вот — второе пришествие.

Начиная работу над «Декамероном», Сенин говорил о том, что его спектакль — исследование весьма серьезных вопросов: что такое верность и вера, считать ли грехом получение от жизни наслаждения... Однако для того, чтобы погрузиться в глубины исканий смысла человеческого существования, режиссер в процессе репетиций, видимо, решил выбрать какой-нибудь другой материал. Иначе, пожалуй, и не объяснишь, почему в «Декамероне» от Сенина на сцене — карнавал духовных амеб под масками оксюморона: монашки-нимфоманки, сонные судьи, жены-лгуньи, чьи мужья — безнадежные глупцы... По воле режиссера пространство спектакля превратилось в какой-то дикий мирок, где не очень умело симулируют супружескую верность и служение богу, а слово «Господи» в бытовой речи нарочито произносится a partе, обращенным к публике.

Желающим попасть в академический театр на «клубничку» с завлекающим афишным эпитетом «18+» тоже не позавидуешь. Обнаженные телеса в спектакле — только на огромных репродукциях полотен европейских мастеров Ренессанса на заднике сцены. Правда, в первой же после пролога сцене на публике появляется молодой артист Сергей Богомолов в набедренной нахлобучке. Он играет немого пришлого служку в женском монастыре, которого вдруг возжелали все без исключения праведницы. Предсказуемые сцены последующих соитий решены следующим образом: немой раз за разом возит по кругу тачку с монашкой, задравшей ноги. Поставлено без пошлости — но неинтересно.

Не добавляют увлекательности спектаклю и без малого сотня (!) эксцентричных костюмов, придуманных самобытным театральным художником Фагилей Сельской. Да, чуть не забыл, краснофакельский «Декамерон» — это еще и регулярные танцы с большим количеством актеров! Но как же было трудно порой избавиться от неловкого ощущения, что танцы одних — для переодевания других!

Причем далеко не всегда понятно, ради чего артисты спешат на сцену. Анекдотические ситуации «Декамерона», возможно, несколько веков назад вызывавшие приступы зрительского смеха, сегодня поставлены и сыграны не комедийно. В премьере «Красного факела» не встретишь ни парадоксальных мизансценических решений, ни ярких оценок. Предупреждая — «сейчас будет смешно!» — артисты таращат глаза и качают головами. Право слово, что за дикарская, первобытная игра!

Помнится, в 2009 году в сенинском спектакле «Саранча» были заняты заслуженные артисты России Владимир Лемешонок и Елена Жданова, роли удались также и Линде Ахметзяновой, и Ирине Кривонос. Любопытно, что во второй новосибирской постановке Василия Сенина наиболее убедительно существуют в комическом жанре ровно те же актеры!

Прекрасно известно: в труппе «Факела» служит немало сильных, глубоких артистов. Но по какой-то странной закономерности в последние годы в репертуаре «Сибирского МХАТа» одна за другой появляются откровенно неудачные костюмные комедии: «Мещанин во дворянстве», «Человек, животное, добродетель», «Укрощение строптивой». Теперь в эту компанию влился и «Декамерон».

Истории Боккаччо, выбранные Сениным, неравноценны ни по силе смыслового воздействия, ни в зрелищном отношении. Довольно нудная беседа о преимуществе одной из религий сменяется нелепыми причитаниями мужа, узнавшего о своей беременности. Следом публике сообщается о том, что «за грех не считаются» ни интим с кумой, ни вскрытие могил, ни выпуск женского пара чувственности с каждым встречным-поперечным.

Несколько затянутой выглядит «Пиррова победа» над недалеким Никостратом, одержанная его супругой Лидией и слугой Пирром. Для сценического воплощения хрестоматийной истории о волшебном дереве, с которого мерещится всякое непотребство, не придумано особой театральной условности. Это же относится практически к каждому эпизоду «Декамерона». Возможно, поэтому составленная режиссером композиция в целом производит впечатление произвольного набора сцен с танцевально-пластическими связками под энергичную музыку.

Мучительно выслушивать до конца анекдот «с бородой», а уж когда их десяток, идущих один за другим... Другими словами, смотреть «Декамерон», где нет ни гротеска, ни эпатажа, ни философии, — настоящее испытание. «Господь терпел — и нам велел!» — неужто в этом и заключается режиссерский месседж Василия Сенина?

Из текста «Декамерона» явно следует: христианских десяти заповедей для персонажей Боккаччо не существует, они вполне обходятся без понятий табу, греха, раскаяния. И герои краснофакельского спектакля — дикари. Вот только рассказано о них варварским языком, игнорируя слишком многие достижения театральной культуры.

Юрий Татаренко, Газета «Новая Сибирь» 28 июля 2015