Константин Телегин: Я подавляю гадкие душедвижения

Он — настоящий кумир публики со всеми вытекающими последствиями: аплодисменты, букеты, восторги. Живет чужими жизнями на сцене, а за кулисами терзаем своими сомнениями.

МИНУВШИЙ сезон для ведущего актера театра «Красный факел» Константина Телегина выдался более чем успешным: он исполнил заглавную роль в премьерной комедии «Сильвестр» и получил приз зрительских симпатий на церемонии подведения итогов. А далее прославился на гастролях в Омске, где его начали узнавать на улицах точно так же, как в Новосибирске. Телегин в городе на Иртыше играл во всех десяти привезенных спектаклях, кроме «Пиковой дамы», и запомнился критикам, утверждавшим, что артиста с такой индивидуальностью ни в одной омской труппе нет. «Вроде не красавец, а глаз не отвести. Мощная, сугубо мужская природа. Сколько ему лет?» — спрашивали меня. А я о возрасте Кости как-то не задумывалась, мне уже кажется, он в «Факеле» был всегда.

— Костя, чтобы эффективно работать, надо столь же эффективно отдыхать. Тебе удалось, несмотря на то, что отпуск получился коротким?

— Да, удалось, потому что летом я купил машину, оформив кредит на пять лет. Но, может, не стоит об этом писать?

— Отчего же? Если бы ты купил, к примеру, новые ботинки, об этом точно можно не сообщать, это мелочи. А автомобиль — лучший друг мужчины, важное приобретение, меняющее качество жизни.

— В нашей семье автомобиль и лучший друг женщины, потому что моя жена Лена обожает водить машину. У нас так повелось, что мы каждое лето путешествуем втроем, с сыном Мишей именно на авто, сменяя друг друга за рулем. В прошлом году ездили к моим родителям в Краснодарский край, они живут в Ейске на побережье Азовского моря.

— Это же очень далеко, наверное, пять суток в одну сторону?

— Уложились в четверо суток. Для нас недалеко, ведь мы в пути ни в чем себе не отказываем. Это самолет или поезд не остановишь на ходу, а машину мы останавливали где хотели, во всех красивых местах, которые нравились. А этим летом буквально дня через три после покупки «Опеля» (у нас джип «Антара») Лена проснулась утром и спросила: почему бы не отправиться в Питер? В тот же день и отчалили.

— Вот так спонтанно, экспромтом?

— Импровизировали уже в дороге, меняя маршрут таким образом, чтобы заехать в самые примечательные города Золотого кольца. Я испытал большой внутренний подъем во Владимире, где удалось увидеть фрески Андрея Рублева, и счастлив, что мой сын их видел. Были в Великом Новгороде, ночью проезжали Казань, и я был потрясен архитектурным величием центра города. Все здания подсвечены...

— Поразила мечеть Кул Ахмет, да? Это самая большая соборная мечеть в России, когда ее строили, мусульмане всего мира присылали ковры, изразцы, мозаику, хрустальные светильники. Я хорошо знаю Казань, потому что там училась, часто в юности гуляла по белокаменному Кремлю, возле башни Сюимбеки — она считается символом города. Задам вопрос практического свойства: где вы ночевали, неужели в машине? Гостиницы-то — недешевое удовольствие.

— Нет, мы попутно навестили родственников, которые у меня разбросаны по всей стране.

— В гости приезжали тоже экспромтом, без предупреждения, как снег на голову?

— Конечно, тем радостнее были встречи. А еще мы заехали в Москву, чтобы повидаться с друзьями. Виделись с Максимом Битюковым.

— О, кстати, вопрос, как он, не жалеет ли, что расстался с «Красным факелом», постоянно вертелся у меня на языке.

— У него все хорошо. Пока, в данный момент, не снимается, потому что продюсер К. Эрнст изменил проект, серий будет больше — аж 70, финансирование круче. Но они с Сергеем Пиоро затевают постановку антрепризного спектакля, выбирают пьесу с тем расчетом, чтобы в ней была роль и для Лидии Байрашевской. Так что бывшие краснофакельцы не жалеют о переезде в столицу, но, естественно, очень тепло вспоминают наш театр, всех сотрудников.

— Не жалеют, потому что уровень оплаты на порядок выше? Я от кого-то слышала о баснословных гонорарах Пиоро, называлась сумма типа 45 тысяч в день.

— Это не более чем слухи, сплетни. Всех, кто снимается в сериалах, давно уже перевели на стабильные оклады. Может, кто-то из звезд первой величины еще и требует огромных гонораров за съемочный день, а у Сергея сейчас оклад меньше, чем у Максима. И все-таки, разумеется, гораздо выше, чем в любом театре.

— Полагаю, ты тоже мечтаешь сняться в кино. Ибо плох тот солдат, который...

— Не скрою, я хотел бы сняться, но не в сериале, а в полноценном высокохудожественном фильме у незаурядного талантливого режиссера. Таким режиссером я считаю Сергея Дворцевого.

— Я под большим впечатлением от его «Тюльпана», давно ничего круче не смотрела!.. Когда этот фильм увидела, пожалуй, целую неделю только о нем и могла говорить. А ведь «Тюльпан» — дебют в игровом кино для петербуржца Дворцевого, он — известный документалист, давно входит в пятерку лучших отечественных кинодокументалистов. Позволь, предположу, что ради встречи с ним ты и поехал в Санкт-Петербург.

— Нет, я летал на встречу с Сергеем Дворцевым в Москву еще в мае, до закрытия сезона. Он вызывал меня на пробы на один день, и поскольку заняться мне до отлета было решительно нечем, я весь тот день просидел рядом с режиссером на «Мосфильме», разговаривал с ним в перерывах между его общением с другими актерами, которые тоже пробовались. Дворцевой выбирал исполнителей ролей в фильме, посвященном судьбам гастарбайтеров из Средней Азии в Москве.

— Это и называется верность теме, ведь «Тюльпан» снят в казахской степи, причем с такой правдивостью, в таких тонких нюансах и деталях — я снимаю шляпу!.. А тебя он выбрал за некую нерусскость внешности?

— Самое смешное, что я русский не только по паспорту, на самом деле во всех поколениях со стороны мамы и папы были только русскими. Видимо, место рождения отпечаталось — я родился в Казахстане, в селе Абай Чимкентской области. И, как оказалось, Дворцевой тоже родом из-под Чимкента. Такое совпадение... Пробы для меня были безрезультатными — продюсер фильма не утвердил на роль. Но встреча, общение с режиссером Дворцевым произвело такое же мощнейшее воздействие, как на тебя его фильмы. Знаешь, он разговаривает очень спокойно, задает простые и предельно конкретные вопросы по существу — как врач, и от этого возникает предельная ясность.

— А-а, поняла, он словно выносит человеческий диагноз, раскалывает человека.

— Можно и так сказать с поправкой на то, что он в принципе хорошо, внимательно, гуманно относится к людям и точно знает, чего он хочет.

— Костя, а почему бы тебе не попытать счастья в сериале? «Поднял» бы денег и мигом расплатился с автокредитом.

— Как ты себе это представляешь? Я занят почти во всех спектаклях текущего репертуара, в месяц играю 23–25 вечеров, плюс антреприза. У меня практически не бывает выходных. Театр слишком важен для меня, я его подводить не считаю возможным.

— И ничего не хочешь кардинально менять?

— Меня все устраивает.

— А когда-то тебе трудно далось решение переехать в Новосибирск из Барнаула? Вообще, как ты попал в Алтайский краевой театр драмы имени Шукшина? Вернее, начнем с того, как стал актером? Думается, отнюдь не все ребята в селе Абай грезили о сцене.

— Кстати, село Абай я себе с трудом представляю, ведь родители увезли меня оттуда в возрасте двух лет. Мои папа с мамой такие неугомонные и легкие на подъем, что постоянно перемещались в поисках лучшей доли. Школу я окончил в Алтайском крае, откуда был призван в армию.

— О, так ты как честный парень служил в армии?

— Как честный парень я служил на Дальнем Востоке, на острове Русский, и как честный человек вскоре после армии женился на девушке, которая меня дождалась.

— Погоди, а это не то ли было время, когда солдаты на острове Русский голодали?

— То самое время. Но всякие безобразия происходили в «учебке», а я служил в части радиоразведки, серьезным делом занимался.

— Не жаловался в письмах родителям на трудности?

— Почему же, иногда вырывалось, действительно трудновато приходилось. Но и после армии легче не стало, потому что скоропалительная женитьба была явной ошибкой. Думал: куда-то тебя не туда занесло, парень. Тяготился рутинным образом жизни, отсутствием любви и перспектив. Пребывал в вибрирующем душевном состоянии, в стремлении вырваться, открыть для себя некие иные миры, найти свой кислород. Оно выразилось в песнях.

— Сочинял песни? И стихи, и музыку?

— Ну да. Несколько песен того периода выложены в «Контакте», и в них ощутима неясная тяга к тому, что условно называется творчеством. Я поздновато определился с профессией, поехал поступать в Барнаульский институт культуры уже в возрасте 22 лет.

— А сейчас тебе сколько? Извини, что перебиваю, я транслирую вопрос омских коллег, твоих поклонниц.

— Сейчас мне 38 лет.

— Так ты в прекрасной форме! Особенно судя по образу в пластическом спектакле «Без слов» — дай Бог каждому 20-летнему так легко и красиво двигаться.

— Я, конечно, недоволен тем, как двигаюсь, сейчас снова пойду в спортзал, хочу сбросить килограммов пять. Между прочим, бороться с весом куда сложнее, чем бросить курить.

— А ты бросил?

— Уже два года не курю (с гордостью), и многие в театре последовали моему примеру. Просто в определенный момент почувствовал, что молодежь реально наступает на пятки, надо уделить внимание физической форме, преодолевать неуклюжесть...

— Жестокая профессия. Я рада, что мне необязательно танцевать, как балерине. Но вернемся к делам минувших дней. В Барнауле учиться было увлекательно?

— Не то слово, я наконец ощутил себя на своем месте. В драмтеатр пригласили еще студентом, и я даже получил премию барнаульских критиков за роль Астена в «Стороже» Г. Пинтера. Но вершиной в тех, как ты говоришь, делах минувших дней стала роль Мэкки Ножа в «Трехгрошовой опере», поставленной Юрием Пахомовым, главрежем Алтайского краевого театра драмы. Она неожиданно сыграла в моей судьбе важную роль, поскольку Александр Прокопьевич Кулябин, увидев меня в этом образе на первом фестивале «Сибирский транзит», сразу сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Так я стал актером «Красного факела».

— Я видела тебя в «Трехгрошовой опере» и порадовалась, что ты пополнил труппу «Сибирского МХАТа», но, по-моему, все складывалось на первых порах не так гладко, как хотелось бы. Первые годы в Новосибирске тебе предлагали только маленькие роли и вводы. Не возникало ли по этому поводу досады, фрустраций?

— Я боролся с собой. Начиналось все хорошо — меня сразу заняли в масштабной роли постановки по прозе Исаака Бабеля, но...

— О, помню эту бесславную историю — режиссер из Саратова обещал культурную революцию, занял еще и Анатолия Узденского, а премьера так и не состоялась. Было много шума из ничего.

— Да. К тому же у меня возникли, скажем так, разногласия с бывшим главрежем Гришко, который терпеть меня не мог, и его чувства были взаимны. Что оставалось? Я полюбил свои маленькие роли. Убеждал себя в том, что есть актеры — не герои, зато и в маленькую роль можно и нужно вложить большой объем личности персонажа, его историю, как это делала великая Раневская. И действительно испытал вкус к маленьким ролям, пестовал их, как детей. Я и сейчас искренне люблю все свои роли, не разделяю их на главные и второстепенные.

— Ситуация переменилась, когда Тимофей Кулябин выпустил «Смертельный номер», где все клоуны — главные. Ты выдал такую блистательную по технике перевоплощения, по остроумию как бы импровизацию в монологе, что сразу стал кумиром публики.

— Спасибо.

— Не за что, я не комплиментами сыплю, а фиксирую истину. Кстати, специально избегаю похвал, потому что нет ничего вреднее мании величия. Это отдельное испытание для популярного актера — избежать «почивания на лаврах». Вот ты как справляешься? Крылья не вырастали, когда по всему городу были расклеены афиши «Макбета» с твоим фото крупным планом?

— Признаюсь, иногда глючило. Я вообще и без особых поводов, без успехов бываю заносчив — такой характер, может, такова защитная функция психики. Но я старался и стараюсь подавлять гадкие душевные движения. Себя контролирую, отдаю себе отчет в том, что происходит, как себя веду.

— И все же твоей супруге, наверное, приходится непросто. Ревнует?

— Я не подаю поводов для ревности. Ничему, кроме работы и семьи, времени и внимания не уделяю. Это мой второй брак, мы с Леной познакомились в институте, вместе учились, и, помимо любви, возникло много общих интересов и стремлений. Мне реально доставляет огромное удовольствие общаться с женой и сыном, которого отдал заниматься музыкой, учиться играть на гитаре. Вероятно, я тем самым хочу реализовать то, что самому не удалось. Сам-то владею гитарой на любительском уровне... Иногда жалею, что у меня нет закадычных друзей. Вот что делают нормальные мужики, если ссорятся с женами?

— Идут в баню (смеюсь).

— Или пьют пиво. Мне не хватает простых, сугубо мужицких разговоров «за жизнь», которые происходят за распитием пива. Совсем нет времени для праздного общения. Но я очень дорожу именно контактами с людьми, не имеющими отношения к искусству, с теми, кто стал друзьями нашей семьи.

— Правильно, и не нужно круглые сутки вариться в искусстве, жизнь несколько шире, чем сценическая площадка. Интересная деталь — многие актеры оставляют подаренные зрителями букеты в гримерках, а ты всегда несешь их домой. Почему?

— Мне нравится, когда в доме везде — на кухне, в спальне и даже в прихожей — стоят живые цветы. Если бы мне их не дарили, сам бы покупал.

— А ты относишь себя к гурманам? В еде привередлив?

— Абсолютно непривередлив и всеяден, и напрочь лишен кулинарных способностей. Всегда с некоторым ужасом взираю на знаменитых актеров, которые в телепередачах что-то там стряпают, да еще и бодро шутят у плиты и сковородок. Вот мне возле плиты было бы сказать решительно нечего. Если говорить о вкусах, то я однозначно предпочитаю рыбу мясу и очень люблю сладкое. На ночные репетиции в антрепризе всегда беру с собой шоколадные батончики, у меня от них работоспособность и настроение повышаются.

— С каким настроением сейчас репетируешь в «Онегине»?

— С Тимофеем Кулябиным всегда работать интересно, потому что он постоянно предлагает что-то новое, нехоженые тропы, и заставляет тебя усиленно думать, делать открытия в материале и в себе. Роль у меня, только не смейся, опять маленькая — Зарецкий, «некогда буян», секундант Ленского. В общем, очередной подонок из моей сценической биографии. Но...

— Подонок подонку рознь?

— Не в том дело. Мы недаром в отпуске подались в Питер, облазили все окрестности, были в Царском селе, в Пушкино, в лицее. Возникла потребность изучить эпоху, проникнуться той атмосферой, хотя спектакль «Онегин» будет вовсе не историческим, в нем и от текста романа Пушкина немного останется. Прелесть моей профессии в том, что она подвигает познавать, анализировать, развиваться. Находясь в Москве и в Питере, я вдруг отчетливо осознал, что да, там классно, красиво, но я не хотел бы там жить, хотел бы приезжать туристом. Мне Новосибирск представляется куда как лучшим местом, уж в Сибири это точно лучший город.

— Ты прав, пока не сравнишь, не о чем и судить. Это как в фильме «Тюльпан» — парень мечтал о городе, не понимая, что его место в степи, он именно там состоялся как человек, как чабан, как мужчина. А признайся, ты переживал, когда не удостоился национальной премии «Золотая маска» за Макбета? Помнится, твоим соперником был Евгений Миронов, мне кажется, это очень почетно. А ты был предельно сосредоточен, сконцентрирован на роли, постоянно разминался, не отвлекался на глупости вроде посиделок в гостиничных номерах.

— Наверное, оттого что я был слишком серьезен и сосредоточен, мне не удалось добиться легкости. Легкость задает органику игровой структуре. Нет, я не переживал из-за приза, я был недоволен собой. Чувство недовольства собой постоянно сопровождает. Вот когда было закрытие сезона, вроде радовался вместе со всеми — впереди отпуск, отдых. Все же устали. А потом не мог дождаться окончания отпуска, репетиций. Потому что кто я без профессии, без своего театра? Никто.

Ирина Ульянина, «Новая Сибирь» № 33 (378) 19 августа 2011 19 августа 2011